Подернутые белесой дымкой глаза мертвеца перестали дрожать, и он впил свой взгляд в меня. То немногое, что осталось после пламени от его ресниц, под действием сильного тока конвульсивно затрепыхалось. Мертвец сосредоточился на мне, и я невольно отшатнулся. Его глаза проследовали за мной.
Мертвый взгляд встретился с живым. До того как очутиться в Бомбее, я и не слыхал о подобной функции. Широко известно, что по неустановленной причине глазные мышцы и мышечная ткань в горле не подчиняются контролю некрограмм. Мертвецы не просто молчат: они неспособны говорить. Их глаза бесцельно блуждают, не в состоянии сфокусироваться. Это написано в любом учебнике.
– Двадцать первая последовательность, увеличить нагрузку, – приказал я.
Из ушей мертвеца повалил белый дым. Из ноздрей и рта – пар, похожий на эктоплазму. Я резко шагнул вправо, но мертвец, открывая и закрывая челюсть, опять проследил взглядом за мной. Он будто молил о пощаде. А может, проклинал меня.
– Лобзик, – сорвалась с моих уст команда.
Хайберский проход наполняла странная тишина.
Я закончил со вскрытием, ушел от костра в нашем лагере и бродил под звездами. Весь горизонт укутывала тьма, но верхнюю полосу усыпали яркие огни. Я, вчерашний студент-медик из Лондона, ходил, запрокинув голову, под афганским небом, но все слова рассыпались перед ним бессмыслицей.
После вскрытия мне всегда хотелось побыть одному. И в этих дальних землях я не изменил привычке. А уж тем более после того, как разделал движущегося мертвеца. Особенно с учетом того, что моя операция не принесла особых плодов. Я не обнаружил в его мозговых тканях никаких отклонений, достойных упоминания. От этого мне было гадко на душе, хотя я с самого начала не питал себя иллюзией, что непременно должен что-то обнаружить. Все изменения, которые возможно зарегистрировать невооруженным глазом, я описал еще в Бомбее. В этот раз я снова обнаружил в зоне Брока следы значительного кровоизлияния, но этим лишь подтвердил уже имеющиеся наблюдения.
Зажав в зубах сигарету, которую я стянул из запасов снабжения, я чиркнул «люцифером». Заметил, что у меня до сих пор немного дрожат руки. Пока я наблюдал за колебаниями огонька, спичка догорела.
В ответ ли на зажженный огонек или еще по какой причине, но я услышал шепот. Я заметил, что прямо передо мной кто-то стоит, и отшатнулся. Споткнулся и понял, что о кусок чьей-то оторванной ступни. Чертыхнулся, и тут меня окликнули из тьмы за спиной:
– Доктор Ватсон, я полагаю? – Тембр голоса оказался столь неожиданным, что я оцепенел.
Два человека, совершенно неуместных на поле боя, вышли к мягкому свету. Усатый мужчина в костюме-тройке поднял над головой лампу с отодвинутой заслонкой.