– Ты отвратительна, – выплюнула Лори.
– Как скажешь. Во всяком случае, я не такая, как ты, – ответила Эйприл.
Лэндон шагнул вперед, смерив Эйприл горящим от злости взглядом:
– Еще одно оскорбительное слово в адрес моей матери, и, клянусь, ты за это заплатишь.
– Лэндон, – Лори остановила его жестом руки. – Не нужно.
Он что-то пробормотал, но сделал шаг назад, прислушавшись к просьбе матери.
– Я уйду, но пусть Лэндон хотя бы засвидетельствует свое почтение отцу, – попросила Лори.
Она продолжала сохранять спокойствие – думаю, на ее месте мне бы это не удалось.
– Как я и сказала, нет. Никому из вас здесь не рады. Лэндон виноват в смерти отца. Он последний, кто с ним разговаривал, и именно его слова довели Ральфа до сердечного приступа.
– Не смей нести эту чушь о моем сыне. Он не виноват в том, что произошло, – рявкнула Лори, повысив голос до такой степени, что все вокруг посмотрели в нашу сторону.
Эта стало последней каплей – ее глаза вспыхнули гневом:
– Если ты еще раз такое скажешь, я вырву всю эту чертову клевету вместе с твоим языком.
– Что ж, – Эйприл поджала губы. – Ральф всегда говорил, что вы двое токсичны, и сегодня он точно не хотел бы видеть вас рядом. Так что уходите.
Несколько секунд Лори и Эйприл молча стояли нос к носу, тяжело дыша.
Наконец Лэндон дотянулся до руки матери и осторожно до нее дотронулся:
– Все в порядке, мам. Пойдем. Она права – он бы не хотел, чтобы я здесь был. Честно говоря, я тоже этого не хочу.
Мое сердце болело за Лэндона – я точно знала, что это неправда. Я знала, как дорог был ему отец – человек, который не любил его так, как он того заслуживал. Я знала, какую боль Лэндону принесла его смерть, в особенности учитывая их последний разговор. И я была уверена, что он хотел получить шанс сказать отцу хорошие слова – шанс в последний раз сказать ему правду, которого он лишился.
Жизнь несправедлива ко многим людям, но я уверена, что наибольшая несправедливость выпала на долю Лэндона Харрисона.
Ему становилось лучше, он все чаще говорил о будущем – о нашем будущем, – но за последние дни его взгляд отяжелел. Я видела, как что-то гложет его изнутри, хотя он ничего не говорил. Я видела его раны, хотя он их прятал. Он держал свою боль взаперти.
Он даже не плакал, подумала я, сидя в машине.
Это было самым страшным – то, что смерть отца не вызвала у Лэндона никаких эмоций. Словно ничего не произошло. Он не давал своим чувствам выйти наружу, и это меня пугало. Он копил их внутри.
А такое никогда не заканчивалось хорошо.
*
– Я переночую в отеле с мамой, – сообщил мне Лэндон после ужина.
Как и в предыдущие дни, он почти ничего не ел. Я беспокоилась, но едва ли могла что-то