За неделю до того, как Эйлин исполнилось десять лет, они с отцом вернулись вечером домой и не увидели маму в кухне. И в спальне ее не оказалось, и в ванной тоже, и никакой записки нигде.
Отец подогрел консервированную фасоль, поджарил несколько ломтиков бекона и нарезал хлеб.
Пока они ели, вернулась мама.
– Поздравьте меня! – сказала она, снимая пальто.
Отец не спеша прожевал.
– С чем поздравить?
Мама шлепнула на стол какие-то бумаги и посмотрела на отца в упор, точно дразнила. Он откусил еще бекона, взял бумаги, прочел и нахмурился.
– Как ты могла? – тихо спросил отец. – Без меня?
Можно было подумать, что он обиделся, – только Эйлин знала, что отца ничто на свете не может задеть.
Мама смотрела чуть ли не разочарованно, что на нее не кричат. Собрав бумаги, она ушла в спальню. А отец через пару минут снял с крючка шляпу и ушел.
Эйлин отправилась в спальню и села на свою кровать. Мама курила, стоя у окна.
– Что случилось, я не поняла?
Мама указала на комод:
– Это бумаги о натурализации. Иди посмотри. И поздравь меня: с сегодняшнего дня я гражданка Соединенных Штатов.
– Поздравляю, – сказала Эйлин.
Мама грустно улыбнулась между затяжками:
– Я уже давно подала заявление. Отцу не говорила, думала сделать ему сюрприз – пригласить на церемонию принятия присяги. Ему было бы приятно стать моим поручителем. А потом захотела его обидеть и позвала вместо него кузена, Дэнни Глашина.
Эйлин кивнула: в бумаге стояло имя Дэнни. Документ выглядел солидно, будто его до́лжно хранить сотни лет. Да что там – пока существует цивилизация.
– Теперь жалею, да поздно. – Мама невесело рассмеялась. – Твой отец очень уважает всяческие ритуалы.
Эйлин толком не поняла, о чем говорит мать, но решила, что та имеет в виду привычку отца все делать как положено, даже в мелочах. Она и сама часто наблюдала, как он под локоть поддерживает перебравшего клиента, прислоняя его к стойке, да так, что тот и не заметит, что ему помогли; как за работой не уронит ни одного стакана, не прольет ни капли виски; как аккуратно причесывается, волосок к волоску. Несколько раз она видела, как отец помогал нести гроб на похоронах. Казалось, нет в мире задачи важнее, чем держать ровно спину, смотреть прямо перед собой и не сбиться с шага, спускаясь с мертвым грузом по ступеням церкви под звуки волынок. Отчасти поэтому люди так его уважали. И мать, наверное, тоже.
– Никогда не влюбляйся, – сказала мама, убирая бумаги в ящик бюро – тот самый, где раньше хранилось кольцо. – Только сердце себе надорвешь.
Летом пятьдесят второго года мама Эйлин объявила удивительную новость: она беременна. Эйлин ни разу не видела, чтобы родители хотя бы за руки держались. Если б не рассказы тети Китти о том, что мама с папой познакомились в танцзале и прославились как первоклассные плясуны, Эйлин была бы уверена, что