где реальность, где звучит истинный голос?
Уверен, на эти вопросы, – ответы знает Всевышний,
если только он, ещё не распрощался с землёй.
Здесь, останутся только мысли…
Я уже давно ничего не писал,
а порою так хочется оставить ненужные вещи,
отнимающие дорогостоящие минуты из твоей дешёвой жизни.
Просто, идти вдоль городской архитектуры без спешки,
отдавая себя – словам и бессмертной поэзии.
…а по улицам городов идут впереди современные связи, и
люди, каждый со своим багажом,
который, возможно, переляжет на чьи-то плечи, —
допустим, идущего мимо. Оказавшийся простым незнакомцем.
…а слова приобретают иную реальность,
как и то, что некоторые из нас, называют любовью.
Как видишь много… и о многом, так жаждется ещё написать,
но не замечая, как, – тела поспешно расстаются с собственной тенью.
И неизвестно, какой из этих годов, – воссоединит их обратно…
В тёмной комнате заикается лампочка.
Желтый свет бьёт прямо в глаза.
И о многом бы я ещё написал,
но, от чего-то вокруг, и внутри
летают лишь: мысли, мысли, мысли…
«Реинкарнация»
Я лягу под поезд.
Вдоль рельс, и поперёк шпал.
Я не Иисус, но ради любви
готов быть распят,
пронеся до конца свой жизненный стяг.
Я встану под пулю.
Подставлю дуло к виску.
Пусть порох задушит, пусть
кровь разольется, пусть,
но без любви, – я не могу выбрать путь.
Я буду идти под холодным дождем,
укрывая тебя от тревог.
И пусть буду подбит,
и пусть буду разбит,
но я буду лететь, или идти,
укрывая тебя от тревог,
сохраняя в тебе —
бесконечные ноты любви.
Я как свеча сгорю,
оставив неостывший воск,
въевшийся плотно в кору —
самого старого дуба.
Я готов принять смерть,
чтобы каждой весной
становиться зеленой травой,
по которой ты, босиком,
будешь бежать трусцой,
опрокинув всё, что приносит боль.
И пусть не вдвоём.
Но я признаюсь, что лягу под поезд.
Вдоль рельс, и поперёк шпал.
Я не Анна Каренина, и уж тем более
не герой своего времени.
Но с каждой весной —
готов для тебя, вновь, становиться зеленой травой.
«Губами наискосок»
…Я целую тебя в висок.
Губами наискосок.
Прикосновение, словно ток.
Помолчим мы ещё чуток.
Я целую тебя в глаза, —
в твои бескрайние небеса,
растворяясь в них, словно волна,
впадающая в моря.
Я целю тебя в губы,
раскаляющиеся от жажды.
И я чувствую твои нервы,
играющие