Саши о чём-то своём спорили горячо. Может быть, у них слух лучше, чем у нас с Настей, – сдвигать стулья друг к другу им было незачем, ну а нас эта громкая музыка буквально сблизила по лучам угла, то бишь по сторонам стола, – просто на самый угол.
А тут ещё подкрался Мих Тих – сильно уже подшофе. Радость переполняла его. Он обнял нас сзади за плечи, меня и Настю, и стал восторженно говорить, как нас любит и как это здорово, что мы все в одном проекте. Кажется, так – насколько это можно было разобрать сквозь музыку. Когда он вернулся к своим, Настя сказала, но чтó, я не расслышал. А потом повторила громче: он думает, что мы ещё вместе.
Мне тоже так показалось: он помнил нас, когда мы были вместе ещё.
Я спросил глазами: как ей коктейль? Ответила глазами: попробуй. И подвинула мне. Да. Нормально. Коктейль. Соломка, побывавшая в наших губах, притязала на значение символа, только чего?
Спросил: алаверды? В смысле водку – из моей стопки. Ну, юмор такой. Хотя почему юмор? Взяла, поднесла к губам с серьёзным видом – это даже глотком не назвать, отведала, демонстративно поморщилась: пей сам. Взыскательный дегустатор.
Я спросил, помнит ли она, как мы пили на брудершафт. Но она не расслышала – сильно гремело. Повернулась ухом ко мне, словно хотела похвастаться серёжкой. Маленькая такая изумрудинка посреди мочки. Я приблизился к уху, но повторять не стал, а потрогал серёжку губами.
Гвоздик-серёжка. Серьга-гвоздик. И с той стороны языком.
Бывший муж подарил?
А вот все ли он знал её уха тайны?
Отпустил. Откинулся на спинку стула. Она выпрямила спину и стрельнула глазами на Саш, занятых своим разговором, но тут же, словно пожалев об этом взгляде, криво – адресно – мне – усмехнулась, наморщив лоб.
«Что-то мне здесь не нравится». – «И мне тоже». Она: «Есть предложения?» Уже сегодня я слышал этот вопрос – сам её спросил: «Приглашаешь?» – «Да ты и мёртвого уговоришь».
Ха-ха, я ведь не уговаривал. Но правда: отметить встречу – это святое. Только нехудо бы мне позвонить.
Она спросила, есть ли у меня жетон. Тогда звонки по городу перевели на жетоны, при любой инфляции они оставались просто жетонами. Будка телефона-автомата стояла перед входом в «Пики».
У меня жетон был. Но я ещё не придумал, что сказать в телефонную трубку. Поэтому, встав из-за стола, я решил сначала зайти в туалет. Вход туда отгораживался тонкой стеной, со стороны зала украшенной изображением чёрных сердец – масть «пики». С той стороны к этой перегородке прикреплены две раковины с зеркалами. Стояла деваха, ждала. Я её не рассматривал, понял, что ждёт, и тоже стал, как бы заняв очередь.
Она действительно ждала, но не то, что я думал.
– Молодой человек, хотите минет?
Я – неподдельно:
– Прямо здесь?
Она показала пальцем на одну из дверей туалета и, сочтя мой вопрос за выражение согласия, нежно промурлыкала: «Десять баксов всего, и максимум удовольствия».
Из всех