Всё, Волкова. Финита.
На этот раз он победил.
Челюсть свело судорогой, и Агата заставила себя поднять взгляд на сверкавшую огнями башню. Внутри заклокотала неописуемая и совершенно нетипичная агрессия. Если она столько лет мечтала обо всём этом, разве имелось хоть какое-то право на то, чтобы вот так вот взять и простоять здесь до скончания времён? И разве можно вот так просто позволить собственному начальству отпраздновать долгожданную победу?
– Нет, – тихий, едва ли слышимый хрип сорвался с пересушенных губ, и Агата оттолкнулась от ствола, попутно разодрав ладонь и даже не заметив этого.
Она добежит. Всё равно принесёт эти чёртовы кассеты, даже если они окажутся не нужны. Она обязательно сделает то, что от неё требуется, а там будь, что будет.
Зелёный человечек светофора загорелся слишком быстро. Только вот никакого второго дыхания, о котором так много слышалось на протяжении жизни, так и не появлялось. Наоборот, с каждым рывком становилось только хуже. Правая нога немела от холода и влаги, во внутренности, казалось, вонзались сотни и тысячи тонких игл одновременно, а лицо совершенно потеряло чувствительность.
Перед стеклянными дверьми Агата всё же упала, вовремя выставив вперёд руку и тем самым успев сберечь нос от столкновения с бетоном. Кое-как поднявшись, на полусогнутых рванула дальше, не обращая внимания на сновавших туда-сюда сотрудников и косые взгляды, посылаемые вслед. В Останкино все передвигались быстро, но бег за правило не брался – в том заключался негласный сигнал форс-мажора. Впрочем, разве сейчас был не он?
Лестница, кишкообразный коридор, побитые временем ступени. Первый этаж, второй… Перед глазами плыли круги и точки, все цвета сливались в пятна, а голова кружилась так сильно, что можно испугаться, если бы не властный голос, совсем не её, звучавший где-то в подсознании: «беги». Ещё совсем немного.
Четвёртая студия в самом конце длинного коридора. И, как назло, когда совсем не вовремя – толпы сотрудников, сновавших туда-сюда с абсолютно разной скоростью. Распихивая их локтями, не обращая внимания на оклики и замечания, Агата невидящим взглядом смотрела куда-то вдаль, об одном лишь молясь.
Только бы не зря.
Кто-то больно отдавил и без того настрадавшуюся ногу, но боль, казалось, лишь придала сил. Последний рывок, последний…
Тяжёлая дверь с навешенной на ручку табличкой «Тихо! Идёт съёмка!» поддалась лишь со второй попытки. И тут же – гробовая тишина и полумрак.
– Как передаёт информагентство…
Она опоздала. Не успела, так глупо и безнадёжно подставив кучу народа. И не имелось смысла искать себе какие-то жалкие оправдания. Тихий голос диктора прозвучал приговором, и ноги подкосились сами собой, теряя под собой опору.
– Где вас носит?! – разъярённый шёпот раздался