Когда лёгкий поклон Марка совпал со звонком, аудитория рукоплескала. На следующую лекцию курс снова пришёл полным составом.
Однако скоро вернулся профессор Д., и ученики встретили его с не меньшей радостью.
После той лекции Марк ни разу не вёл занятий на Машином факультете. Они пересекались в стенах учебного заведения, но никогда не разговаривали друг с другом. Если Маша случайно сталкивалась с Лакиди в коридоре или на лестнице, она здоровалась с преподавателем по имени-отчеству, но даже не мечтала заговорить с ним о чём-нибудь кроме античной литературы. А Марк признался, что вовсе не замечал девушку, потому что был близорук, а очков не носил. Он вообще никогда не запоминал фамилии чужих студентов и их лица. Как говорится, берёг свою зрительную память. По-настоящему познакомились они три года назад, уже после того, как Маша окончила институт.
Маша давно уже, сразу после окончания института в Москве, лелеяла надежду поступить в аспирантуру. Наконец она собрала документы и явилась в приёмную комиссию, но в нужном кабинете не оказалось никого, кроме Марка Александровича. Сотрудники кафедры, где работал Лакиди, были заняты переездом в другой корпус, а доцент прятался в административном крыле, дабы его не привлекли к общественно полезной работе и не заставили перетаскивать тяжёлые коробки и двигать шкафы.
Марк делал вид, что кого-то замещает или ищет какие-то бумаги, а на самом деле он просто прятался за шкафом, читал модный интеллектуальный роман и был совершенно счастлив, потому что в тёплый сентябрьский день никто не заставлял его заниматься физическим трудом. С должной самоиронией он поведал об этом Маше, которая сидела в кресле для посетителей возле рабочего места заведующей аспирантурой. Чем дольше она ждала, тем меньше было шансов добиться встречи с нужной сотрудницей.
Маша тогда ответила Марку, что её отец делал точно так же, когда не хотел участвовать в шумных кафедральных делах. Марк тут же поинтересовался, где работает Машин отец, и ей пришлось представиться.
К Машиному удивлению, Марк довольно быстро отбросил книгу и заявил, что в такую прекрасную погоду, как сегодня, грех сидеть в пыльном помещении. Доцент чуть ли не силой увёл девушку из административного крыла. Он вытащил Машу на свежий воздух и со свойственным ему пафосом воскликнул, что красивая женщина не должна думать ни о какой аспирантуре.
Окончательно забыв про служебные обязанности, Марк два с половиной часа водил её по московским дворикам и бульварам. Они прошли пешком всю Таганку, Хитровку и Маросейку, Марк упивался собственным красноречием, а Маша слушала.
Документы в тот день она так и не подала. А после мечты о научной карьере и вовсе отошли на десятый план.
Но сегодня, третьего января, Марк по большей части хмурился и молчал. Новогодний праздник не клеился, хотя, казалось, всё было на месте: Маша привезла фрукты, сварила кофе, зажгла свечи. Получила от любимого мужчины подарок, антикварную серебряную подвеску