В рай впускают только тех
И лишь тех, кто не мы,
Лишь светящихся в воде и над ней.
Только тех, кто обещал
Без начал и канвы
Лечь за светлою иглою
Окончанья дней.
Ворон Ноев
В саде кáмневом, охладелом,
Желтом и синем саду,
Всем изощренным именем-телом
В небо я овчее ниспаду.
И не почувствовав расстоянья,
И не успев вздохнуть,
Птицею таянья и сиянья
Себя я смогу согнуть. —
Луком темным, мчащим вместе
С светлой стрелкой своей
Во всё уходящее перекрестье
Всё надвигающихся огней.
Якорь я в звездных вóлнах свистящих
(Крылья пóлны смолой);
Ворон я в синих облачных чащах
Над желтой Землей-Волной,
Где – весь раскачанный волн бегом —
Лишь камневый сад еще не померк,
Где над желтым и синим ковчегом
Я, ворон, всё падаю вверх.
Одесса
У свисших куп – ни степени, ни веса,
Лишь свертки тополей на голове…
Куда же ж ты заехала, Одесса,
На мусорном, зеленопенном льве?
Не чувствую ни грека, ни еврея —
Лишь полный и радяньский человек
(В дрожащих пальцах музыка, хирея,
Касается смежающихся век).
Я шел пустым путем сквозь дни пустые
От города в зерцающих тисках…
(Рекой не двинув, сжалися России
С Москвою бессердечной на руках) —
И вижу я, как можно – как с одежей —
Чужую жизнь с чужих плечей согнать,
Как можно жить на суше, как в прихожей —
Как имени ее не вспоминать.
Во тьме и на свету
Д. Заксу
Во всяком воздухе, во всяком волокне,
В биении волны, в переполненьи тверди —
Зимы глаза, зимы (Но их не страшно мне:
Бессмертны мертвые – они не знают смерти)…
Цветка биение бессветною главой
О воздуха волну – весь воздух развалило
(А я… – со дня, как был последний раз живой,
Ничто, что кончено, меня не удивило)…
У птицы в воздухе дыханья не лови —
Ей в гнутой полости грудной волны не сдвинуть
(А я… я и не жду круженья от крови —
Ей в венах кожаных давно уж не застынуть)…
Крови воздушной, темной вóлны извели
Всю кровь зеленую в деревьях… – и несложно
(А я… я не боюсь… – Ушедшие ушли.
Еще кому-либо исчезнуть невозможно)…
Биение ветров помчится целовать
Живых существ в сердца – прощально и безусто…
Им сердца моего уже не разрывать:
Во гнутой полости грудной – черно и пусто.
(Зима лишь ночь живет. На воздуха волне
Перемещаются ее бессветные одежды…
Я смерти не боюсь. Ее не страшно мне. —
Бессмертье – в ожиданьи без надежды)
Я не коснулся уст хладеющей весны.
Очей