Во тьме отсветных волн, что я видел, —
Одной лишь этою я жизнью дорожил,
Одну лишь эту жизнь не предвидел.
«Луны кусок в ее пятне…»
Луны кусок в ее пятне
Стоит над чащей неосиянной,
И верхний ветер в стороне
Навис звучащий, но безуханный.
Где был дворец, я вижу холм.
Где хладен герб – живую птицу.
И статуй облачных в глухом
лесу Я вижу вереницу.
Весь нижний город, и небеса
Стоят, беззвучны; висят, не рады.
Сады исчезли, и леса
забились в желтые ограды.
Три станса
Стрельнувшись из дому, вонзяся в ярый свет,
С пронзенным зреньем в дым несясь древесный
И голову подняв, – сквозь тщательный скелет,
Ходящий ходуном – узрил я дом небесный.
В безверхих колоннадах светлых линз
Шел я меж наискось сужающихся лезвий
И видел, хоть не мог, я бабочкин потертый низ —
Сдвигающийся дым созвездный.
Поднявши голову, поплачь о волосах
Земли, нацеленной за черными чужими голосами…
Доколе светлые колонны в небесах,
Доколе темные крыла за небесами.
«В иссиня-ясную Неву…»
В иссиня-ясную Неву
Съезжает белое каленье.
Ну как ей вымолвить: живу,
Коли заковано в каменье
Ее дыханье наяву.
Живется так же что и мне:
Один средь отсветов зеркальных,
Полууснувший, на спине
плыву. Уходит солнце. В спальнях
поддонных – Рыбий стон во сне.
Но – лишь учую я ветер тьмы
Над лесом блесен недоцветшим —
(Весь город – как корабль с кормы —
вздыхает…) (Слово есть ушедшим)
– Я вспоминаю жизнь на мы.
«Младенец, изменщика-века птенец, в минуту я (что ж? не святую?) схва…»
Младенец, изменщика-века птенец, в минуту я (что ж? не святую?) схва —
тился за ржавого лавра венец и грязную чашу златую.
И в царствованье рабов без господ господствовать взялся над сло —
вом, над бабочкой-словом, чей сыпкий испод царит в полуночье лиловом!
Хорошенький ж вышел я вам господин, о тьмы слюдяные извивы,
без них, что ушли, унеслись, как один… – Ушедшие, что унесли вы?
И как же – один – я сдержу этот груз предсердно прогнувшейся
стали?..
Прозрачные крылышки с умерших муз, как легкие линзы слетали…
«Я – ворон, вернувшийся к Ною…»
Я – ворон, вернувшийся к Ною,
Раззявши пластмассовый рот…
Зато за моею спиною
Кишенье – волна за волною
Воздушных и водных темнот.
И скользко же, Осподи-Боже,
В темнице десницы Твоей
Луны вороненое ложе
За узкою тенью моей.
Лишь шопот валов равномерный
«Не голос, нет уже (– нам голос невозможен —)…»
Не голос, нет уже (–