Наброски фабулы: гумпомощь – мёртвые – гражданская техника – раненые – встреча с патрулём – проверка – военные шуточки – солдаты тоже устали – лесные звери на улицах – самолёты – мины – колонны туда и обратно – могилы и заготовки, лопаты и лежащие кресты…)
Три дня растянулись для них: у кого в неделю, у кого в месяц, у кого в беспрерывный морок без времени, а под конец уже без нервов и переживаний, без сил и в животной готовности ко всякому новому страшному. В заброшенной школе – не только на улице – происходил чудовищный театр с кровью, стрельбой и криками, дымом до нулевой видимости, волнами смрада, правда, иногда с неясными издалека песнями и молитвами. Испытывали постоянную жажду – благо, расположились рядом с источником воды. Но хотелось напиться вновь и вновь. Дом знал это чувство, которое сейчас приходило не от физиологической потребности, а от стремления пропустить через себя живительные потоки в надежде, что они унесут с собой если не внешние обстоятельства, то хотя бы глубоко засевший внутри страх.
Скоро страх будет множиться между собравшимися, а людей прибывало в это крыло здания всё больше, начнутся непредсказуемые реакции, охранить своих подопечных станет сложнее.
Проводник ждал, когда, наконец, ребята попросятся обратно. Лучше бы в ночь.
Туристы собрались в кучку и подобрались к нему, дремавшему сидя, прислонившись к стене. К слову, на стене проглядывались остатки картины. Скорее всего, было чьё-то лицо, по краю виднелись волосы вразлёт и сбоку был текст, от которого осталась живой одна неполная строка: «…мерть стоит того, чтобы …ть!» Очевидно, в первом слове пропущена «с» и во втором «жи» или «бы», отчего смысл поначалу не очень менялся. Дом был здесь не первый раз и стал играть в такую игру, перебирая тонкие оттенки слов – «жить», «быть». Да, это чуть разное: например, можно быть, но не жить, а жить, но не быть нельзя. Наверное, нельзя. Сегодня он устал больше собственных ожиданий – пришло в голову горько-ироничное, в этом контексте: «выть». «А вдруг «выть»?»
Ребята подобрались кто ползком, кто на коленях. Стали молчать.
Домысливать знал по большому опыту, что они должны сказать это первыми. Как и любое желание, лучше, чтобы человек сформулировал сам.
– Ну, чего вы? – спросил, не открывая глаз, Дом.
– …мы хотим обратно! – сказали все хором.
– Тогда идём. Прямо сейчас!
Дом повёл группу по большой петле. Шли всю ночь. Вплотную, друг за другом – чтобы не потеряться, и чтобы ребята не наткнулись на мины. Домысливать чувствовал мины, сам не знал как. Они обозначались в голове «фосфоресцирующими» точками, некоторые почему-то к тому же шевелились, будто укладывались поудобнее.
На полпути он предложил сделать привал, но туристы отказались. Но никто из них не жаловался.
С зарёй идти стало легче: в свете зарассветного солнца появлялись знакомые балки и ручьи. Рощи с