– Вот, Михей понимает! – воодушевился Влад. – А иначе зачем в графском доме гранитный подвал с цепями? Стены отшлифованы, будто стекло, колонны, а между ними цепи? Совсем как у нас в больнице! Зуб даю, что гнильцов держали. Лечили кого-то графских кровей. Главное – гнильца запереть до срока, пока алоцвет не раскроется.
Фан засобирался наружу, с ностальгией проведя ладонью по бочкам. За ним полез Петька, торопясь к солнышку. Венька подтолкнул Майкла:
– Пошли. Оставим Влада мечтать. На этот раз в подвал доступа нет. Шестнадцать шагов отсчитать несложно, но вход завалило упавшей стеной.
– Здесь что, каждый раз по-новому? – шепотом спросил его Майкл.
– Это ж поместье, Михей, – тоже шепотом ответил Венька. – В усадьбе каждую полночь с нуля, только Чудила-Павел и терпит.
– Слушай, Веник, а что тут копали?
Они уселись на солнцепеке, спинами к нагретой стене, Фан достал из кармана сушки, раздал каждому по три штуки. Народ захрумкал, зачмокал.
– Добывали тут драгоценные камни невиданной чистоты. Чаще попадались рубины, как в ту пору говорили, корунды, оттенка голубиной крови. Местный люд, лихой и горячий, сам не копал, опасался. Собирал с поклонами, что земля посылала. А потом объявился один жадный хрыч, типа предприниматель. Наладил работы в Тихом Лесу, раскопал все к лешему, пробуравил землю. С теми камнями красная гниль добралась до царской семьи. Читал небось: их потом расстреляли, не выясняя, кто чист, кто гнилушка.
– А еще на краеведении говорили, что камушки были красивыми, да в очень уж неказистой породе. Шлак собирали, вывозили за реку. На том шлаке Затишье отстроили. Фундаменты, дренажи под грядками, даже в усадьбе встречается. А потом приехал кто-то ученый да как поднял крик, мол, камни – фигня, этот минерал, что в породе был, он-то и есть главная ценность. Назвал его диковинно: быльник. В штольнях быльника наскребли по сусекам и подарили ученому. А про Затишье болтать не стали, кто же свой дом обидит! – при словах о доме Фан завозился, всем видом одобряя решение.
– Дальше нагрянули большевики, построили завод, институт геммологии. Ну и зарылись, куда не просили.
Влад соизволил покинуть подвал, оторвав от сердца ржавые цепи, схватил свою долю сушек, сгрыз. Отсчитал шестнадцать шагов от трубы по сныти и молодой крапиве. Повздыхал над заваленным входом. Майкл тоже хотел заглянуть в подвал, посмотреть на гранитные стены, подошел, пиная кирпичи и щебенку.
– В другой раз налюбуетесь, парни! – хихикнул зловредный Венька. – Айда на большой пруд кататься!
– Тебе нужно сюда вернуться, – очень тихо сказал Майклу Влад. – Но, конечно же, с проводником. Там на стенах рисунки и надписи, процарапанные в граните. Я пытался сфотографировать, увы, не получилось. Есть про цветок. И какая-то карта. А еще будто чей-то дневник. Я даже стал французский учить, может, графская дочь нацарапала, которую за промышленника замуж отдали? Все надписи на французском, разобрал лишь ля мур и аревуар.