– Сгонять бы в поместье за яблонькой, вот с нее аромат!
– Вот с утра и сгоняй, пока Павел не видит. Он тебя за цветы сожрет…
Переругивались лениво, дремно, разглядывая далекие звезды. Майкл смотрел на чужие созвездия, но упорствовал, что видит Медведицу.
– Ну еще бы! – хихикнул Веник. И скомандовал группе отбой.
Двоим в палатке было впритык, лишний раз не шелохнуться. Майкл был крупноват для ската. Крутились, вертелись, пихались локтями.
– Мой косяк, – повинился Венька. – Про велик ты мне напомнил, а про палатку все позабыли. Мы-то давно решили: во всех вылазках парни втроем, а я в однушке, как барин. Им спокойней и мне. Так что, если невмоготу, я правда у костра заночую.
– Нет, – удержал его Майкл, – это я не подумал о крыше. Поэтому лучше уж я у костра. Но вообще-то, можно пристроиться, главное, разойтись плечами.
– Тетрис, блин, – хихикнул Венька. – Смотри, сложим ряд и исчезнем.
В итоге решили схитрить на спальниках. Толстый зимний, взятый для Майкла, постелили на дно палатки, а Венькиным укрылись, как одеялом. Стало немного свободнее.
– Сейчас спрашивать неуместно? – шепнул Майкл в льняную макушку Веника, когда угомонились, притерлись и перестали возиться.
– Да кто ж его разберет, – сонно откликнулся Венька. – Тебе долгую историю или короткую?
– Мне бы про алоцвет.
– Это сказка, братан. Всем хочется верить в цветочек аленький. Но никто не видел, как он цветет. А если и видел, уже не расскажет, – Веник зевнул, попытался лечь на бок. – Ну, есть легенда еще времен графа, что алоцвет раз в году прорастает в самом сердце Тихого Леса. Не просто так, нужна жертва. Семя всхожее кровью полить. А дразнить кровью Тихий Лес – все равно, что вляпаться в гниль.
– Откуда взялась красная гниль? Что вообще происходит в Затишье? И кто ты такой, свистун Венедикт?
Веник хмыкнул и снова зевнул от души:
– На последний вопрос сам ответил. Я свистун, чего непонятного? Гниль – привет из инакости, первый лоскут Изнанки миров. Долгая история, а ночь короткая. Может, поспим, берендей?
– Я Майкл, – обиделся Майкл.
– Ха! Видел бы ты себя в драке. Мишка-Медведь, научи меня реветь, – пробормотал затихающий Венька. – Кота на тебя не хватает.
Из соседней палатки доносились крики, хохот, чье-то шипение. Словно услышав Венькин призыв, заорали в овраге коты, требуя долю рыбы, Фан запричитал «кис-кис-кис, пакет у костра лежит, слева», будто твари его понимали. Кто-то шуршал, кто-то ухал, звенели за брезентовым бортом дурные весенние комары.
Венька уютно сопел под боком, его не заботили алоцветы, способные очистить эльфийку от гнили. Майкл доверился новому другу, расслабился и свалился в сон, точно в старый заболоченный пруд. Его руки, ноги, лицо тотчас опутали водоросли видений и злых предчувствий. Он тонул, задыхался, а кто-то невидимый все шептал: