Он был ещё, конечно, очень мал.
Но тем, что первым подошёл к Давиду,
Указывало – он его признал!
Гора в ознобе сильном задрожала.
Открытость могла сильно навредить.
Поэтому она не допускала
В пещере продолжительно ходить.
И музыкант движенье это понял.
Он слышал скрежет камня, словно боль.
Скала, от нетерпения закрыться,
Боролась, будто враг сама с собой.
И юноша, на звуки, отозвавшись,
Стал зазывать оживших вновь коней
Последовать за ним на свет, на волю,
Прося их сделать это побыстрей.
Не сразу кони парню подчинились.
Для них важней пока была вода,
Что неживое тело превращала
В наполненное жизнью навсегда.
Тогда Давид припомнил, что на ухо
Шепнуть необходимо – «Мы друзья…»
Он понимал и очень ясно слышал,
Что медлить с этим здесь уже нельзя.
Но прошептать, увы, не получилось.
Они в воде, а он на берегу.
Ступать ногами в пруд ему опасно.
«А что случится, если я войду?» –
Подумал музыкант и вдруг увидел
На свой вопрос как вариант ответ:
Вокруг из камня статуи стояли
Людей, забывших, что такое свет.
Что их внутри пещеры удержало,
Скульптурами сумело обратить,
Узнать, конечно, было любопытно,
Но в то же время нужно уходить.
Давид вслух произнёс: «За мной идите.
Надеюсь с вами мы теперь друзья!
Послушайтесь, нам нужно торопиться,
И дольше оставаться здесь нельзя!»
«Друзья, друзья, друзья…» – запело эхо.
И только музыкант проделал шаг,
Как следом стали двигаться фигуры,
Внушая неподдельный, жуткий страх.
На счастье парня, кони вороные,
За ним послушно тоже побрели.
Давид свои движения ускорил.
И все, как он, по-быстрому пошли.
Горе движенья были не по нраву.
По счастью, выход был недалеко,
И музыкант успел на волю выйти.
Без ноши он мог двигаться легко!
Как за хозяином своим, уже покорно
Проследовали кони. Не одни.
Тяжёлой поступью, уверенно шагая,
Три статуи из золота прошли.
Конечно было их намного больше,
Однако затворившийся проход
Не выпустил на волю заточённый
И облачённый в золото народ.
А те, что всё же выбраться успели,
Пугая своим видом, следом шли.
И вот все члены маленькой команды
В луга с травою сочной забрели.
Давид подумал: «Был бы рядом камень,
Сейчас бы он, конечно, подсказал,
Что делать мне с фигурами златыми?
Ведь я с собою их не приглашал».
Как только он подумал о подарке,
Что прежде его часто выручал,
Он, обернувшись с явным сожаленьем,
Увидел,