Паво вышел из дома, потянулся сладко, глядя на солнце сквозь прищур глаз: день обещался быть солнечным. Рига Паво – дом из двух изб, между которыми находились сени и клети для животных, – была большой и добротной и отличалась от других домохозяйств хутора. Мощные дубовые звенья сруба, установленного на отесанные каменные валуны, потемнели от дождей и ветра и казались вырезанными из мрамора. Много сил и средств потратил Паво на свою ригу, но она стоила того. Хуторяне с завистью смотрели на хозяйство вдовца Паво. Были и вожанки, которые сами приходили к нему за утехами, как водится в народе, но ни одну он не выбрал взамен своей покойной жены. Так и жили втроем – он и его две дочки, красавица Рейма и озорница Кадой.
Хорошо живется на хуторе, вольготно! Испокон веку выбирают вожане открытые места для своих поселений. Любит народ свежий воздух, обдувающий со всех четырех сторон тесно прижавшиеся друг к другу риги вожан. Жилье для каждой семьи строится артельно, дружно. Предусматриваются отдельные комнаты в риге для членов семьи и гостей. Гостям отводится отдельная изба, где их встречают хозяева дома. Без разрешения хозяев проходить дальше этой избы запрещается. Хозяевам можно оставить гостей одних в той части дома, которая примыкает к комнате, если гости не считаются важными. Только важным лицам и родственникам предлагается присесть. Нет в этом ничего обидного-такие правила, а правила и порядок следует чтить и уважать.
Пространство первой избы разграничивает специальная потолочная балка, которую русские называют матицей. Много разных правил должны знать вожане! С самого раннего детства, с молоком матери, впитывают они эти законы и правила. Придерживается этих обычаев и стар и млад.
– Вот когда я стану хозяйкой, буду садиться за стол с моим мужем и детьми, а не порознь, как у нас водится! – многозначительно сказала Кадой, накрывая скатертью массивный дубовый стол, царственно занимавший большое пространство посреди кухни, напротив печи. – Вот обидно мне, что мужчины за столом сидят, а женщины возле печки кое-как теснятся! Вот тоже за русского замуж выйду, когда вырасту, и буду сидеть во главе стола, есть-пить, что захочу, наравне с мужем! – заявила она, усевшись быстро на большой резной стул и положив руки на стол, покрытый красивой белой скатертью с красными замысловатыми узорами. – И детям за столом место отведу! А то что это за правила такие, детям на полу стелить и еду как щенятам подавать! – продолжала возмущенно рассуждать не по годам разумная и находчивая Кадой.
– Тебе волю дай, так ты все правила переиначишь! Ишь какая ты! – хохоча над озорной младшей сестрой, сказала Рейма.
– Скорей! Лайвэ кун мэртэ! (Корабль идет по морю!) – закричал соседский мальчишка, забежав в ригу.
– Иоосса! (Бежим!) – подскочив со стула и устремляясь к двери, воскликнула Кадой.
Рейма подошла к окошку и увидела приближающуюся к берегу ладью с симметричным носом и кормой – такие были у шведов.
Выйдя из