Круглая, обточенная волной скала поднималась из воды, Ария доплыла до неё, втащила царя на камень, заползла следом. Рванула у его горла рубаху, приникла ухом к груди. Она не услышала биения его сердца, может быть, толстые кожаные доспехи мешали услышать. Девушка почувствовала, как проваливается в липкий ужас, тонет в нём.
– Нет-нет! – вскрикнула она. Голос её звучал надсадно, хрипло, горло опухло, слова причиняли боль. – Ты не можешь умереть! Дыши! Дыши, слышишь, дыши!
Она встряхнула его за плечи, хлестнула по щеке. Голова Феанора безвольно мотнулась в сторону. Красный платок, мокрый от воды и крови, сполз на затылок, водоросли запутались в косичках его бороды. Ария растерянно оглянулась, что же делать, что…
Учитель! Бесстрастное лицо Арий Конрада встало перед внутренним взором, низкий завораживающий голос поднялся из глубин сознания. «Прежде всего отбрось страх! Земная жизнь – лишь прелюдия к другой. Однажды путь каждого будет завершён. Каждого, кто смертен. Но вернуть уходящего к точке невозврата возможно. Положи руки ему на грудь. Вот так…»
Ария три раза резко надавила на грудь Феанору ладонями, наклонилась, вдохнула, открыла ему рот, выдохнула в него воздух. Опять три раза сильно нажала на грудь ладонями, опять вдохнула в него воздух.
Тело царя оставалось неподвижным, и бледным, заострившимся было его лицо. Арии в отчаянии стало казаться, что она слышит шелест крыльев незримо спускающейся на скалу богини смерти Гекаты, чтобы забрать в Аид отлетающую душу государя.
– Нет, ты не уйдёшь! – она стиснула зубы, не давая себе сорваться на крик. – Дыши, якорь тебе в зад! Дыши, Феанор! Живи!
Каждый смертен, сказал Арий Конрад. Но не так должен завершаться путь воина! В честном бою погибнуть, а не от удара морской твари!
Стая чаек, отдыхавшая на воде, взлетает вверх, кружит в небе, крича пронзительно и тонко. Белоснежные паруса искрят на солнце. Сильный попутный ветер наполняет их, и мощный галеон легко устремляется вперёд, бесшумно рассекая зелёную воду. Ступени лестницы скрипят под быстрыми шагами. Тяжело бряцают случайно задетые, просыхающие на солнце витки якорной цепи.
Феанор выбегает на палубу, окидывает острым взглядом команду. Алый платок повязан на голове, белый китель, отделанный золотым галуном, расстёгнут, выставляя на обзор щёгольскую кружевную манишку. Небесная синь отражается в дерзко прищуренных глазах царя.
– По местам, псы помойные! – весело кричит Феанор, становясь к штурвалу.
А теперь бездыханным лежит царь на мокром камне, и тщетны усилия его юной супруги возродить в нём угасший огонь. И шелест чёрных крыл Гекаты всё ближе!
– Да как же так?! – в отчаянии кричит Ария, и на самом дне сознания оживает слышанное в детских снах, позабытое.
В тех далёких снах, что приходили ночами, напоёнными белым светом полной луны.
– Талифа куми! – восклицает Ария, взметая вверх руку с рубиновым перстнем.
И печальная,