«Еще языческий мыслитель Аристотель говорил о том, что, проследив цепочку причин, мы неизбежно придем к первопричине, у которой уже нет начала», – примерно так начинают теологи свое возражение. Действительно, у всего, что имеет начало, есть и причина, продолжают они. Все, что появляется, или, иначе говоря, все явления обладают обусловленным бытием. Бог же, в свою очередь, обладает бытием абсолютным, он само-сущий, то есть не нуждается в каких-либо внешних по отношению к нему причинах, чтобы существовать.
Здесь сразу же вспоминается Спиноза с его крайне неудачным термином causa sui (причина себя) – неудачным, потому что не имеющее внешней причины свободно от самой повестки причинности, в то время как называя его причиной себя, мы отдаем дань этой повестке, признаем ее значимой.
Но вернемся к теологической аргументации. Согласно ей вопросы «кто создал?» или «что является причиной?» осмысленны лишь по отношению к обусловленному бытию. Например, к бытию вещей. Или нас, смертных. Что же касается Бога, то по отношению к нему эти вопросы не имеют никакого смысла.
Первопричина должна быть самодостаточной. И именно таков Бог – самодостаточный, ни из чего не выводимый, безначальный, обладающий абсолютным бытием.
Допустим, все это так. Однако создается впечатление, будто религиозные философы при всей – отдадим им должное – тщательности проработки вопроса дали ответ, который можно назвать чересчур формальным, поскольку они сами в него не вслушиваются.
Коль скоро Бог воплощает собой абсолютное бытие, каким образом он смог оказаться в прицеле стороннего взгляда? Смотрящий видит далеко не все. Вернее, он видит все, но все – из числа того, что есть относительно него. Мне даны явления и объекты. Мне показывается лишь то, что имело начало и будет иметь конец. Я – фиксатор относительного. И если я рассуждаю о Боге, то волей-неволей подаю его как явление или объект. Здесь и возникает ниша для Бертрана Рассела и иже с ним с их вопросом «кто создал Бога?»
Проявляется вовне то, что имеет контуры, очертания, границы, формы. Проявляется вовне то, что этим «вовне» ограничено, а потому может быть лишь зависимой частью, но никак не самостоятельным целым. Проявляется вовне то, что состоит с этим «вовне» во взаимосвязи, в отношениях. Проявляется вовне то, для чего это «вовне» – среда обитания.
Итак, в той мере, в какой мы говорим о Боге (например, утверждаем, будто он создал мир), он не является само-сущим, абсолютным бытием. И потому к нему вполне применим вопрос: «А кто его создал?»
Бытие Бога не обусловлено чем-либо вне его самого лишь в той мере, в какой он не выступает фигурирующим вовне явлением. Чтобы исчез вопрос «кто создал Бога?», должен исчезнуть и сам Бог как объект или явление нашего внутреннего мира. Лишь тот Бог, про которого никто ничего не знает, есть Бог, обладающий абсолютным бытием. Лишь про такого Бога, понятия