Алекс старался не поддаваться отчаянию, но времени у него почти не осталось. Те договоренности, которых, как ему казалось, он достиг в Лондоне два года назад, понемногу забылись, и воспоминания о них все больше стирались, чем дальше на север продвигались английские войска. В начале король как будто согласился выслушать речи Алекса в защиту жителей приграничья и его предостережения, что Брюс силен, хотя отряды его и малочисленны. Эдуард сказал, что обдумает предложение Алекса начать переговоры.
Но раздумывал он недолго. В противостоянии Эдуарда с могущественными английскими баронами Шотландия стала для него разменной монетой. Военный поход должен был заставить англичан забыть о распрях, сплотиться под знаменами своего суверена и подавить сопротивление непокорных шотландцев. Эдуард увидел способ показать вассалам, что он достойный сын своего отца, король, которому можно верить. Алекс понимал: убедить короля отказаться от его планов почти невозможно. Но это не означало, что он сдался и оставил попытки. Однако со временем становилось все яснее, что никто в стане англичан не хочет прислушиваться к голосу рассудка, уж точно не два надменных упрямца, столкнувшихся лбами, – де Бомонт с Пембруком.
Его мысли обратились к куда более приятному предмету. Интересно, стало ли лучше леди Джоан к утру, зажила ли ее лодыжка? Возможно, после совещания стоило отыскать девушку, справиться о ее здоровье.
Алекс поймал себя на мысли, что дочь Беллы вызывает у него необычный интерес. Он слышал, что, после того как ее лживо объявили незаконнорожденной и лишили законных прав на графство, ей пришлось пойти в услужение к одной из родственниц, кузине Элис, супруге де Бомонта. Алекс сомневался, что кто-то вправду поверил россказням, будто Джоан не дочь Бьюкена, а плод порочной связи Беллы с Брюсом. Просто никто не желал видеть, как дочь знаменитой изменницы унаследует графство. Алекс припомнил и другую изощренную ложь, связанную вроде бы с крестными родителями Джоан.
Все это нагромождение лжи было лишь завесой. Эдуард заручился поддержкой де Бомонта в войне против шотландцев – тот сражался теперь за свои земли, – и никого не заботила судьба дочери умершего графа и «шлюхи-мятежницы».
Алекс невольно задумался, каково теперь Джоан. Сожалела ли она, что не вернулась в Шотландию много лет назад, когда представилась возможность? По иронии судьбы Алекс входил в отряд, освободивший Макруайри с Беллой из замка Берик, когда их захватили в плен вскоре после возвращения Беллы в Шотландию. Макруайри предлагал четырнадцатилетней Джоан бежать вместе с ними, но та отказалась, сказав, что вся жизнь ее в Англии, с дядей Комином и родней. Это разбило Белле сердце.
Приняла бы она и сегодня такое