Она покраснела и снова опустила глаза. Ее длинные, изящно загнутые ресницы легли на щеки, словно шелковистые трепещущие перья из черного крыла ворона. Боже, он никогда еще не видел такой кожи. Нежной, матовой, совершенной, как свежевыпавший снег.
– Я не помню, милорд.
Алекс нахмурился.
– Не помните?
Она покачала головой.
– Я иногда хожу во сне.
Алекс понимающе кивнул.
– В детстве мой брат тоже бродил во сне.
Глаза ее удивленно раскрылись, она явно этого не ожидала.
– Правда?
– Да. Когда это случилось впервые, а затем повторилось, матушка очень испугалась. Она боялась, что Джон может упасть с лестницы или выйти за ворота, зайти в море и утонуть. Но брата, похоже, тянуло только на кухню. – Алекс улыбнулся далекому воспоминанию. – Однажды ночью он съел целый яблочный пирог. Я думал, брат притворяется, пока не застал его сам: глаза Джона были открыты, но взгляд затуманен. Он будто не замечал меня. Матушка велела установить особые затворы на все окна и двери, но несколько лет спустя его ночные вылазки прекратились сами собой.
– Он больше не бродит во сне?
Алекс покачал головой. Нахлынувшая горечь была не так сильна, как обычно, но сердце сжалось от боли.
– Обоих моих братьев казнили восемь лет назад после битвы при Метвене. Вы, наверное, слышали о Кристофере.
Все слышали о сэре Кристофере Сетоне. Алекс не удивился, когда она кивнула.
Но, в отличие от прочих, Джоан не продолжала его расспрашивать и не ждала от него объяснений, которые он не в силах был дать.
– Мне жаль, – тихо произнесла она.
Алекс кивнул в ответ, а в следующий миг печальные воспоминания вытеснили беспокойство.
– Возможно, вам стоит подумать о засове на двери или позаботиться, чтобы кто-то из слуг спал снаружи. В следующий раз может случиться так, что поймать вас будет некому.
Алекс знал, что падение с лестницы не единственная опасность в замке, подобном этому, где полным-полно солдат, среди которых встречаются грубые и неотесанные. При мысли о том, как беззащитна девушка бродит во сне по темным коридорам…
Бешеная ярость пронзила каждый его мускул, прошла по телу мучительной судорогой. То был безотчетный порыв, он и сам понимал, что воображение завело его слишком далеко, ничего дурного с Джоан не случилось, но чувство это было сильнее рассудка.
– Вы правы. – Будто ощутив гнев Алекса, она накрыла его руку ладонью. – Мне следовало об этом позаботиться. Такого давно не случалось, приступ застал меня врасплох.
При виде изящной нежной женской ладони, лежавшей на его руке, Алекс испытал странное чувство. Смесь умиротворения и чего-то иного, тревоги, смятения, настороженности. Он никогда прежде не чувствовал ничего подобного, его ошеломила острота этого ощущения.
«Она дочь Беллы», – напомнил себе Алекс.