При этих словах Соколов трижды постучал рукой по деревянным перилам галереи.
Подставные зрители на втором этаже одновременно вскинули головы. Соколов отмахнулся: мол, все в порядке.
Мне отчего-то представилось, как все эти люди по приказу Соколова в едином порыве бросаются на агента Макова. Если, конечно, они не были наняты лишь для контроля периметра. Возможно, были еще наблюдатели, только я их не видела. Торчали где-нибудь снаружи.
– Сорвется турне, придется платить неустойку? – поинтересовалась я. Аргументы Соколова не особенно меня впечатлили.
– Да, причем крупную, – подтвердил Соколов. – Уже заказан транспорт, гостиницы, арендованы залы в каждом городе. Если все сорвется, боюсь, такая сумма будет критична даже для меня…
Да, попадались мне клиенты, которые самым верным способом уговорить считали давление на жалость. Со мной это бесполезно; впрочем, Артур Лаврентьевич не пытался вышибить у меня слезу. Но чувствовалось, что ситуация для него весьма серьезная.
– Ладно, а чего же во мне такого особенного? Раз Василиса Ефимовна требует именно меня?
Я думала, что Соколов начнет говорить про стаж или опыт, или сочетание того и другого с принадлежностью к женскому полу. Многие из тех, кто ищет телохранителя для ребенка или для женщины, хотят нанять именно женщину. Безопаснее, мол.
Но Артур Лаврентьевич ответил неожиданно:
– Это она вам сама и объяснит, и покажет.
– Прямо здесь покажет? – скептически осведомилась я. – Или вы поддержите традицию, и музей окажется не конечным пунктом назначения, а еще одной ступенькой к нему?
Это начинало реально бесить. Пожалуй, если бы не просьба Арцаха и не моя привычка доводить разговор до логического завершения, я ушла бы прямо сейчас. Ведут какими-то запутанными путями, клиент оказывается посредником, туману понапустил…
– Она вот-вот прибудет, – заверил Соколов.
– У нее должны очень веские причины, – съязвила я, свое недовольство уже не маскируя. – Надеюсь, госпожа прорицательница не в маске придет?
Артур Лаврентьевич меня словно не услышал. Отвернул голову вбок и весь замер. Застыл, будто статуя.
Я осторожно обошла его, заглянула в лицо. Взгляд у моего клиента сделался остекленелый, расфокусированный.
– Артур Лаврентьевич?
Черт, вроде он дышал. Или нет?
Я протянула руку к его шее – пощупать пульс. Но не успела дотронуться, как Соколов отмер, заморгал и всем телом развернулся в мою сторону. То есть туда, где я стояла пару секунд назад до того, как он замер.
– Я здесь, – озадаченно оповестила я. – Вы сейчас как-то… застыли, как памятник Ленину. Все в порядке?
– О, ничего страшного. – Соколов улыбнулся, но нервно. Похоже, эти мгновения собственной беспомощности ему не понравились.