– Кто ж спорит. Конечно, стараешься, – продолжала иронизировать мама, всё шире улыбаясь; на её приятном лице проступили ямочки, придающие ей ещё большую привлекательность. – Потерпи, солдат, ещё недолго.
Ветерок приятно щекотал личико Зендея и своими прикосновениями убаюкивал его. Разум его слегка притупился: он был готов уснуть промо посреди тропы. Вокруг бы царила тишина и спокойствие, журчали насекомые, а с поля доносился бы свежий поток ветра безмятежности. И всё-таки во всём этом была какая-то неясность, рассеянность; проявлялось чувство тревоги. Может, всё лишь ему казалось, но почему-то он думал, что за ним кто-то сдедит в этой огромной пустоши.
Спустя несколько часов езды верхом они добрались наконец-то до маленькой деревушки и остановились возле бревенчатого домика у окраины. Хата выглядела уютно да была скромных размеров.
– Гости дорогие, помилуйте! Как же давно я вас не видела в своей глуши. Здравствуй, милая, – обнимая, приветствовалась с Агатой смуглая женщина лет семнадцати на вид. – Привет, драчун ты наш, всё также с мечом бегаешь, небось! – отбила ладошку Зендею всё та же смуглянка. – Боже, хвала небесам! Смотрите на это чудо: что тут за малыш у тебя в ручках?
– Прости… Я совсем забыла тебе сказать… Ты ведь прошлый раз меня с пузом только видела… Малыш мой. Младшенький, стало быть, – смущённо покраснев, ответила Агата. – Стыдно, стыдно, дорогуша! Бросила я тебя совсем!
– Ну да подруга… Как хоть назвали прелесть эту? – спросила Фалько, тиская ребёнка.
– Адияль. Милое имя. Мне нравится.
– Со вкусом у тебя всегда проблемы были… Ладно хоть старшего муж называл. Зендей – всяко лучше, чем какой-то Адияль. Честное слово! Будто одеяло… – негодовала Фалько. – Со мной бы посоветовалась, я бы уж верно имя выбрала получше.
– Ладно тебе… Красивое имя. И звучит интересно – Адияль Леонель.
Мальчик фыркнул. По всей видимости, он уже запомнил своё имя. И, похоже, он от него был не в восторге.
– Ладно. Давайте в дом. Холодает на улице. Вечереет.
Изнутри дом выглядел ещё милее и комфортнее. В прихожей стоял небольшой диванчик, два кресла и книжный низкий столик. За прихожей сразу идёт кухня. Большой круглый столик из обтесанного дерева. Большая печь для готовки и куча под завал набитых полок и шкафов. Возле окна, смотрящего на центральную улицу, через которую проходил большак, стоял небольшой старенький столик. На нём три глиняных горшочка: с пресимпатичными лилиями и двумя громадными цветами – фикусом и монстерой. Кроме того, повсюду было что-то разбросано. Где-то лежали пыльные ботанические энциклопедии, где-то – женские томики, на стульчике возле печи – книжка с весьма сомнительным названием и видом, которую она, видно, читала до того, как её неожиданно навестили гости, ведь она была открыта. Впрочем, как вошли дом, Фалько первым делом её и запрятала.
– Смотрю, краса моя, ты по-прежнему хороша собой. По-прежнему и не думаешь стареть. Шикарно выглядишь! Подумать только, как