«Милая, любимая, даже если между нами все кончено, я найду тебя, потому что ничто не кончается, пока мы живы».
Любовное письмо. Тори вздохнула и присела на табурет. Судя по всему, оно не могло быть адресовано Леське. И кто бы писал сейчас рукописные послания? Отправить смс-ку, и дело с концом. Но Леська явно… Да, этот запах…
Подруга что-то жгла в квартире перед тем, как исчезнуть. И письмо, чуть опаленное по краям. Наверное, Леська торопилась, не стала дожидаться, пока все сгорит окончательно.
Тори вспомнила, что подруга залезла в коробки, которые остались от ее мамы. Дины Егоровны. Долгое время после маминой смерти Леська не могла к ним прикасаться. Говорила, что больно. Может, сожженное и было тем самым содержимым коробок? Не считая платья и заколки-бабочки, с которыми Леська явно не собиралась расставаться?
Кажется, в ванной запах гари был сильнее. Тори сорвалась с места. Обследовала раковину, опустилась на четвереньки и осторожно прошарила чисто вымытый пол. Точно! Около унитаза от ее движения взметнулось несколько темных больших пылинок. Пепел. Леська просыпала обгоревшие остатки бумаги и не заметила, что не все убрала. Но зачем подруга жгла это старое письмо, и почему не довела дело до победного конца, оставив один листок?
Может, Леська хотела, чтобы Тори его нашла? Или Иван?
Ещё из непонятного на кухне почему-то среди чашек ей встретился небольшой блокнотик. Старый, потёртый. Тори открыла его на первой попавшей странице:
«Мне явили отрока в короне
Мальчика с небесными глазами
На секунду показалось – таю
Я была не первая – вторая,
Чья-то тень металась по портьерам
От незнананья истины сгорая,
Но пришел ужасный и великий,
Запретил искать ребенка рая»
Стихи. Написанные явно почерком Дины Егоровны. В последнее время ей становилось говорить всё труднее, она писала записки, и Тори хорошо знала её руку. Но неужели Леськина мама писала ещё и стихи? В это сложно было поверить.
Тори вздохнула и вернула находку на место. Старый девичий блокнот не прояснял абсолютно ничего из поведения Леськи. Просто выпал из той самой коробки, которую подруга наконец-то разобрала через два года после смерти Дины Егоровны.
Глава третья. Нежный шепот, громкий плач
СМС-ка с номера Леськи пришла поздно ночью. Тори пребывала в глубоком сне, когда мобильный тихо булькнул, забытый в сумочке. Одновременно расстроенная, задумчивая и уставшая она вечером бросила сумку на кухне, так что услышать сигнал в любом бы случае не смогла.
Кстати, удивительно: номер высветился без имени. Сначала Тори и не поняла даже, что это Леськин. Просто цифры, вместо привычного «Рыба», как подруга была обозначена в списке контактов.
«Нежная сладость, Заяц, это больно» – спросонья Тори вглядывалась в текст без всякого понятия, что он может означать. Чушь какая-то, промелькнуло одномоментно