– Ваня… Пожалуйста. Подумай, куда Леська могла деться?
– Если уж ты не знаешь, то мне откуда?
– А тогда немедленно вызови кого-нибудь, чтобы вскрыть дверь! Понял? Немедленно!!!
Кажется, у нее начиналась истерика.
– Подожди…
Опять зависла пауза. На этот раз минуты на три.
– Вот, – ответил Иван. – Нашел. У меня остался ключ от квартиры. Случайно. Я ей все ключи отдал, а один, запасной, завалялся. Я когда-то – еще до женитьбы – друзьям иногда разрешал в свое отсутствие свиданки устраивать.
– О! – Тори обрадовалась. – Ты молодец. Конечно, не за потакания пороку, а что вспомнил. Не хотелось ломать дверь.
– Да кто бы тебе разрешил? – удивился он.
– Знаешь, как представлю, что она там лежит без сознания, и каждая секунда…
– Если бы она лежала там уже несколько дней, то…
В голосе Ивана послышался страх. Тори тоже передернуло.
– Нет, – твердо сказала она, отгоняя панику. – Леська еще молодая. Ничего с ней такого случиться не может.
Кажется, они с Иваном подумали об одном и том же. О суициде.
– В общем, бери ключ и дуй сюда, – выпалила Тори.
В эфире опять повисла пауза. На этот раз – какая-то очень уж напряженная.
– Эй, что случилось?
– Знаешь… – Иван промямлил почти нечленораздельно. – Мне… Неловко… Мы же официально уже развелись…
Очевидно, его новая любовь – та еще стерва. Скорее всего, не разрешает Ивану даже думать о Леське.
– Не понимаю, что ты там бормочешь, – Тори опять начала нервничать, и от этого злиться. – Срочно дуй сюда!
И отключилась. Качели все так же монотонно и зловеще скрипели сами по себе, без единого дуновения ветра, и звонок мобильного ворвался в эту сольную серенаду, усиливая тревожные ноты.
– Я не могу и не хочу иметь к этому никакого отношения, – уже четко и безапелляционно заявил Иван. – И в квартиру заходить не хочу. Давай встретимся в «Ласточке». Буду там минут через двадцать.
– Трус, – сказала Тори. – Жалкий трус. Ладно, обойдусь без тебя. Но жду в «Ласточке» не позже, чем через пятнадцать минут.
Кажется, у Тори на голове поседел не один волос, пока она ожидала Ивана, а потом возвращалась к Леськиному дому с ключом, зажатым в мокрой от пота ладони. Всовывала кусок металла в замочную скважину дрожащими руками и, когда дверь, щелкнув, отворилась, еще несколько секунд топталась на пороге, не решаясь зайти.
Еще с порога чувствовалось, что в доме никого нет. По крайней мере, живого или одушевленного. Мертвая тишина застыла едва уловимым вопросом: когда вернутся хозяева? Квартира лежала покинутым псом, свернувшимся скорбным калачиком. Стоял почти выветрившийся незнакомый запах – словно тут жгли ладан или индийские благовония. Или бумагу, а после старались перебить гарь духами или хорошим освежителем. Впрочем, пахло очень слабо, отзвуком запаха, а не им самим.
Тори вздохнула и вошла в комнату, зажмурившись, чтобы сразу не увидеть безвольное тело Леськи. Открыла