Разноцветное оранжево-жёлтое неистовство листвы в Елагином парке казалось ненастоящим. Будто огромный великан плеснул из гигантского ведра жёлтой краской на усталые деревья. Но плеснул не совсем точно: часть попала на растрёпанную дождями траву. Пришлось брать второе ведро, оно оказалось с оранжевой краской. Опять великан был неточен. Часть листвы на деревьях осталась незакрашенной, и много краски оказалось пролито на обшарпанную непогодой землю, мгновенно окрасив смятые листочки. Осталось у него несколько маленьких ведёрок с красной и зелёной красками. Пришлось ему кисточкой точечно устранять свою неловкость, завершая отдельными красными и зелёными штрихами свой воссозданный по памяти пейзаж. Он ему так понравился, что решил не использовать своё последнее ведро с коричневой краской, а приберечь его на пару недель…
Волшебный Вальс №2 Шостаковича, льющийся из динамиков, висящих где-то высоко на деревьях, уже закружил с твоей душой на «раз, два, три, раз, два, три, раз, два, три», и она, счастливая, летела в танце, не чувствуя осенней хандры, забыв проблемы будней, общение с неприятными людьми и злые взгляды.
Внезапное дуновение ветерка с Финского залива, крикнувшего: «Танцуют все!», – и мгновенно жёлтые и красные пары листьев сорвались с деревьев и закружились друг с другом над прудом – «раз, два, три, раз, два, три, раз, два, три», – подлетая и опускаясь, разбегаясь и снова устремляясь друг к другу. Зелёные листочки трепетали от страсти на деревьях, но не решались к ним присоединиться.
Два белых лебедя, чуть склонивших от стеснения свои прекрасные головы, вели этот танец. Серые утки жались в конце пруда, ожидая приглашения кавалеров, занятых в самые красивые моменты жизни, как и все мужчины, едой.
Ободзинский бежал по утреннему, ещё не проснувшемуся парку, вдыхая полной грудью густой и сочный воздух леса, наслаждаясь великолепием природы, приветливо улыбавшейся ему.
– Доброе утро! – донеслось спереди.
Незнакомый жилистый старичок в старой, потерявшей цвет ветровке, в тёмно-синих трениках и серой шапочке, бегущий навстречу, приветственно поднял руку.
– Доброе утро! – Ободзинский не останавливаясь улыбнулся в ответ.
Он любил прибегать на пробежку в субботу пораньше, когда ещё не полностью рассвело, если, конечно, накануне весёлый вечер пятницы не переходил в ночь. Но такие сабантуи он устраивал себе редко. Если прибежать в парк пораньше, то в качестве бонуса ты получал особую утреннюю энергетику парка. Казалось, Её Величество Природа, ночевавшая здесь, встречает радостно твой приход и благословляет твой новый день. И люди в это время здесь совсем другие. Ты обязательно услышишь от бегущих незнакомых тебе людей: «Доброе утро!», приветливый взмах руки и получишь улыбку – не дежурную гримасу, как в банке или на кассе «Пятёрочки», а искреннюю улыбку. Для тебя лично!
Карета