В дни колебаний, предшествовавших подписанию Брест-Литовского договора (январь – март 1918 г.), в Петербурге жилось тревожно. Ожидали иногда чуть ли не со дня на день занятия столицы германскими войсками. Чувства по этому случаю выражались довольно разнообразные, но обыватель, кажется, не прочь был увидеть на Невском «прусскую каску». В чудодейственную силу германского порядка тогда очень уж верили; и не менее других те, кто с особым рвением ненавидел немцев в 1914–1915 гг.
Положение складывалось такое, что «национальным» общинам приходилось думать о том, как быть в случае прихода германцев. Грузинский комитет имел даже совместные с армянским совещания по этому поводу. Обсуждались разные формальные вопросы, не получившие, однако, практического значения, ибо германцы в Петроград не пришли[15].
В это же приблизительно время – печать была тогда еще довольно свободна в Петрограде – я, по просьбе профессора Б. Э. Нольде, написал для журнала «Международная политика» статью[16] специально о постановлениях Брест-Литовского договора, касающихся Кавказа.
Разрыв между закавказским комиссариатом и советским правительством сделался полным после разгона Учредительного собрания (11 января 1918 г.). Однако точных сведений о том, что происходило в Тифлисе в первые месяцы 1918 г., у нас в Петрограде не было. Но, зная мысли – а еще больше чувства – грузин и армян, я мог в своей статье высказаться с достаточным основанием о том, как они отнесутся к уступке Батума и Карса туркам. Я выразил уверенность, что Брест-Литовский договор неминуемо приведет к особым переговорам Закавказья с Турцией и другими державами и даст толчок к формальному, полному отпадению этого края от России – так и произошло на самом деле[17]. Но, прибавлялось в заключительных строках статьи, если такое решение и вытекает из сложившейся международной обстановки, оно, может быть, окажется временным: «Быть может, – писал я, – путь от поглощения Закавказья (Россией) к прочной федеративной связи с Россией пройдет через отделение от России».
Едва пять лет истекло с того времени, как написаны были эти строки, и вот Грузия и все Закавказье, отделившись действительно от России и утвердив свою независимость, уже успели подвергнуться вторжению советских войск (в 1920–1921 гг.); а с начала 1923 г. и формально восстановили связь с Россией.