Ну, теперь ясно. Банальная ревность. Теперь всякое объяснение будет выглядеть как жалкое оправдание. А этого никак не вынесет мое достоинство. Будь мне Анна женой – не стал бы оправдываться и доказывать, что не верблюд. А так – тем более.
Я поддал пакет ногой, так, что он вылетел на кухню, вышел из комнаты и с треском захлопнул за собой дверь. Водки в холодильнике не оказалось, зато под самой морозильной камерой лежала тугая пластиковая бутыль с красным портвейном и торт в квадратной коробке. Ах, да! Анна собиралась отметить со мной свои именины – двадцать пять лет назад, девятнадцатого августа, ее крестили в сельской церкви Рязанской области и нарекли Анной. Грешен, забыл об этом мероприятии. Но если бы даже помнил, то все равно приполз бы поздно вечером, босой и мокрый с головы до ног.
Дала бы выпить, накормила, согрела, а потом бы спрашивала, что со мной случилось, мысленно оправдывался я за свою резкость. В маленькую алюминиевую кастрюльку я вылил стакана три портвейна, добавил туда сухой гвоздики, лимонного сока, корицы и мускатного ореха, поставил варево на огонь и стал помешивать ложкой. Первым мириться не буду, решил я. Не мальчишка, чтобы терпеть ее капризы…
Грог стал закипать, я снял его с огня, налил в стакан и стал отхлебывать маленькими глотками. В желудке сразу стало тепло. Я налил снова. Меня повело, и на лбу выступили крупные капли пота.
Вместе с теплом накатила сонливость. Из моего тела словно вытащили позвоночник, и теперь я полулежал на стуле, испытывая блаженство, и не очень успешно боролся со сном. Женщин всегда следует держать от себя на дистанции, думал я, из-под отяжелевших век глядя на полиэтиленовый пакет, лежащий на полу. Чуть зазеваешься, чуть притупишь бдительность – и нежные пальчики уже крепко обхватывают твое горло. А-а, поздно пришел! Да еще и шатаешься из стороны в стороны! Значит, где-то пил без меня! А я, дура, волнуюсь, места себе не нахожу, думаю, что утонул! Получай по роже!.. Нет, что ни говори о любви, а женщины – это зло… Чем это, интересно, она в меня бросила?
Я с большим усилием оторвался от стула, потянулся за пакетом, приподнял его за нижний край и вытряхнул содержимое. На пол выпала белая женская накидка из тонкой, как бумага, кожи, с большой золоченой пуговицей на воротнике. Такого претенциозного наряда у Анны не было. Чья эта одежка, интересно?
Я сложил накидку в пакет, забросил его в стенной шкаф, где хранились крупы, и снова нацелился на кастрюлю, где еще оставалось немного грога. Шиздануть последний стаканчик, или не стоит? – лениво раздумывал я.
Тяжесть, сдавившая мне сердце, словно пальцы тисками, постепенно отпускала. Все, что случилось со мной на Диком острове, уже не казалось таким драматичным. Да, пришили какую-то даму. Я случайно оказался на борту яхты и увидел труп. Ситуация неприятная, но не более того. Никто меня ни на яхте, ни на острове не видел, следов за собой я не оставил. Мафиозные разборки на побережье едва