– Я понимаю, что это делать необходимо, – говорит она тихонько, – но каждый раз меня охватывает очень странное ощущение.
Я склоняюсь над ней, снова отгибая край ее ворота: синие инфицированные вены стали менее заметными, они остались лишь на ее груди.
Саенго слабо улыбается и отталкивает мою руку, а потом смахивает влажные волосы с моей щеки.
– Отдохнешь теперь? – спрашивает она у меня.
Я очень устала, но после разговора с Кишей вряд ли смогу утихомирить мысли и заснуть. Я наклоняюсь над вещами, брошенными на пол. Меч Фаут, завернутый в ткань, лежит под моей сумой. Я поднимаю его, взвешивая в руке. Откидываю ткань с рукоятки меча и разглядываю завитки и узоры, искусно вырезанные на металле.
Я нашла этот меч на берегу реки, где погибла Фаут. Можно было бы отправить клинок с остальными вещами ее семье, отдав отряду, который возвращал тело домой, однако это казалось неправильным. Ее смерть на моей совести. Мне нужно лично вернуть этот меч ее отцу и встретиться с ним лицом к лицу, приняв свое наказание.
Принц Мейлек, который отыскал тело Фаут, убеждал меня, что ее семье сообщат, при каких обстоятельствах Фаут погибла: защищая целительницу душ, она пала смертью, достойной великой воительницы, чем заслужила честь и славу для всей семьи. Однако я сомневаюсь, что ее родные разделят эту точку зрения. Я на их месте точно не разделила бы. Фаут вообще не должна была погибнуть. Ее защита – мой долг.
Выпрямляясь, я сжимаю рукоятку меча и поворачиваюсь к Саенго. Увидев клинок, она садится.
– Думаешь, она простила бы тебя за то, что ты убила Ронина? – спрашивает Саенго, сдвинув брови, и на ее лице отражаются одновременно боль и сожаление.
Сказать по правде, я не думаю, что она меня простила бы. Фаут была моей подругой, однако она поклялась в верности паучьему королю. Не уверена, что она поверила мне, даже если я рассказала бы ей правду о его гнусных предательских планах.
– Теперь это не имеет никакого значения, – негромко отвечаю я, мысленно сожалея, что иначе уже быть и не может. – Я не смогла ее спасти, но по крайней мере я могу сделать кое-что.
Саенго кивает и натягивает ботинки. Я делаю то же самое, надевая кожаные сапоги, которые достают мне до колен. Потом закрепляю свои мечи за спиной, а клинок Фаут вешаю на пояс.
Никто не возражает, когда мы говорим, что хотим пойти в город, но вынуждают взять с собой двоих стражников из Храма света. Уже неплохо, полагаю. Отчасти я боялась, что нас заставят прятаться в Храме света от горожан.
Фаут однажды сказала мне, что, после того как она дала клятву верности Ронину, ее отец продал их семейную ферму и переехал в Мирриим с другой дочерью. Фаут говорила, что из окна их дома видно Храм ветра, а ее отец устроился на работу помощником картографа. Хотя стражники из Храма света, как оказывается, понятия не имеют, где искать картографов, они все же знают, как добраться до Храма ветра. Нас ведут по витиеватым улочкам города, освещенным