– Как поживает госпожа… товарищ Вилцане?
– Товарищ Левина. – Андрей едко улыбнулся. – Мы поженились.
Герберт сжал рот в плотную линию и сцепил пальцы, чтобы взрывная волна не вырвалась наружу словом или движением. Он сделал несколько медленных вдохов и выдохов.
– Поздравляю вас. И как поживает молодая коммунистическая семья? Жалования официантки на двоих хватает?
– Почему же официантки? Я тоже работаю. Преподаю историю в школе.
Мелдерис изобразил вежливое удивление.
– Неужели в школе? Не в иешиве? У вашего народа, насколько я понимаю, свои учебные заведения…
– Я, товарищ Мелдерис, прежде всего коммунист, а только потом уже еврей. – Андрей твердо посмотрел на собеседника. – Я верю в победу мировой революции, в победу пролетариата, а прежние национальные местечковые ценности – это уже история.
– Высокие убеждения! – ухмыльнулся Герберт. – Ваша решимость очаровательна. И что же, вы совершенно порвали с сородичами? Ну, с теми, которые придерживаются традиций. Разумный выбор. Дальновидный. Знаете, в некоторых странах Европы, например в Германии, жидов решительно изолируют от прочего населения. Чтобы ваши бывшие единоверцы не могли больше вредить нормальным людям. Тем же, кстати, немецким рабочим. Не придется им больше богатеть за чужой счет. Но к вам, товарищ Левинс, это теперь совершенно не относится.
Он нарочито хохотнул и сделал характерный жест – словно стряхивает с головы перхоть. При этом Герберт с удовольствием наблюдал, как лицо молодого человека сначала побледнело, а потом по щекам расплескался гневный румянец.
– Хочу спросить, Мелдерис. Все эти мерзкие вещи вы говорили сейчас потому, что вы – обычный подлец, или потому, что хотели оскорбить лично меня? Я полагаю, второе. Смиритесь уже! Линда моя жена. И вашей она никогда не будет.
Герберт снова сжал кулаки. Чудо, что сдержался, не вбил передние зубы в этот нагло ухмыляющийся рот, не вдавил птичий кадык в тощее горло, чтобы никогда больше не мог мелкий слюнтяй говорить ему, Мелдерису, такое. Снова: глубокий вдох, выдох.
– Не хочу вас разочаровать, но ваша супруга меня не интересует, – сказал он, яростно улыбаясь. – У меня не было в отношении госпожи Вилцане серьезных намерений, – он слегка наклонился к Андрею и продолжил громким шепотом: – Вы как мужчина меня поймете. Просто немного женской ласки… Линда, конечно, прелестна, но, мягко говоря, не моего круга. Зато вам вполне подходит…
– Убирайтесь! – заорал Андрей, вскакивая из-за стола. – Пошел вон!
– Успокойтесь. – Герберт откинулся на спинку стула и победно улыбнулся. – Ведете себя как невоспитанный дурак. Впрочем, жена ваша тоже умом не блещет. Была бы чуть расторопнее – взяла бы деньги. Я не скуплюсь, когда речь идет об удовольствиях.
Андрей зарычал, одним движением оттолкнул