Он еще миг смотрел на нее. Она видела, как он что-то прикидывает.
– Ладно, – устало проговорил он.
– У меня деньги есть.
– Не возьму я с тебя за это денег, – сказал дядя Зип. – Я так подумал: нам всем с этого дела может польза выйти. Даже Билли.
Он улыбнулся собственным мыслям.
– Билли я тебе за так отдам. Может, ты мне потом взамен бесплатную услугу окажешь.
Он махнул ручкой, отметая возражения.
– Все в порядке, не беспокойся.
– Но я бы лучше заплатила, мне так спокойнее.
Дядя Зип величественно поднялся со стула.
– Ты быка за рога не бери так уж сразу, – ровным тоном произнес он. – Если примешь мои условия, я тебе скажу, где Билли искать. И возможно, намекну на его нынешние амбиции.
– Я поразмыслю.
– Не слишком долго.
Во время концерта он устроил аккордеон на могучих бедрах. Теперь поднял, перекинул через голову и сыграл длинный вступительный аккорд.
– А что для меня значат деньги? – вопросил он. – Не все сводится к деньгам. Я спускался к ядру, пятьсот световых пролетишь[12] – одни деньги. Там целые планетные системы разработаны дизайнерами, прихоти богачей ради. Там попадаются девки с херовыми наборами для генного сплайсинга, двухдневный курс для начинающих, э? Чтобы детишки жрать могли что попало. На Земле детишкам пятикратное ускорение[13] патчами разрешают. Снимают с кода сургуч, и – оп-па! – лихорадка субботнего вечера, метаболический коллапс. И ты знаешь, что говорят акулы бизнеса?
– Что же они говорят, дядя Зип?
– Говорят, у денег морали нет. Таким тоном, что усраться на месте можно. Они этим гордятся.
В Кармоди шел второй час ночи, Тракт Кефаучи, раскинувшись на полнеба, сверкал ярко, как дядин аккордеон. Дядя Зип взял следующий аккорд, затем исполнил серию порывистых арпеджио, перетекающих в новую руладу. Набычил щеки и топнул ногой. Один за другим возвращались слушатели, извинительными улыбками приветствуя уловку Серии Мау. Было похоже, что они сидели в каком-нибудь баре вниз по Генри-стрит, ожидая, пока снова зазвучит музыка. Они принесли бутылки в коричневых пакетах и на сей раз привели с собой пару немногословных девушек. Девушки искоса поглядывали на дядю Зипа и быстро отводили глаза. Серия Мау прослушала еще одну композицию и растаяла бурым дымом.
Дядя Зип – кремень-чувак, что говорить. Он торговал всем, за что согласны были платить, от культиваров для плотских утех до разумных татуировок, играл на суевериях невежд, готовых выложить кругленькую сумму для генетической идентичности с каким-нибудь удачливым элвисом. Ежедневно к нему наведывались амбициозные нервные мамаши, желая превратить своих чад в гениев.
– Все хотят разбогатеть, – сетовал он. – А я ведь миллион гениев сработал, и что? Каждому подавай Бадди Холли, Барбару Стрейзанд, Шекспира. Но я тебе вот что скажу: никто уже не помнит, как эти люди в действительности выглядели.
В общем-то, незаконное занятие. Чисто по приколу, как он любил говорить.