Сборы в палатке ускорились. Кто-то дал пинка разведчику и тот вывалился во двор в чем и был – в первом слое. Вслед за ним на улицу, почти одновременно выскочили Витька и Андрей. Последний смачно пнул соседей, которые подали ленивый стон, но предпринимать попытки для быстрого появления на этот свет не стали.
Зато бойцы уже выстроились в шеренгу. Длинноволосый парень успел даже убрать свою шевелюру в конский хвост, одернул тонкую майку, служившую ему чем-то наподобие нижнего белья. На ноги он успел набросить штаны, не застегнув все пуговицы в ширинке. Берцы оказались не зашнурованы. Не хватило времени.
Андрей встал по левое плечо от старшего. Взъерошенный, еще не проснувшийся, но уже оделся в камуфляж, правда без куртки и босой. Отчего поджал пальцы на ногах, стараясь все же не подавать виду, что земля похолодела для подобного экстрима. Достаточно оперативно к нему присоединился Костик, все же не решившийся вернуться в палатку, чтобы одеться и привести себя в порядок. Зато глаза его больше не казались заспанными или растерянными. Тело быстро приходило в тонус, несмотря на жалкий вид и отсутствие чего-то теплого или скрывающего весьма приятный глазу рельеф.
Все трое вытянулись по стойке «смирно» и глядели вперед, в пустоту, ожидая дальнейших распоряжений.
Немного обиженная, что мирные проигнорировали приказ, я раззадорено продолжила:
– Опоздавшие на три минуты и более подлежат немедленному расстрелу без права на апелляцию!
Судя по оживленному шевелению в крайней от меня палатке, слова нашлись верно. А на губах бойцов вдруг заиграла злорадная улыбочка. Видать, эти недисциплинированные засранцы порядком им надоели.
Вскоре Мишка и Пашка присоединились к остальным – заспанные, взъерошенные, в камуфляже на голое, тщедушное тело. Выглядели они жалко и смехотворно одновременное. А утренняя сутулость и непонимание, что происходит вокруг, только добавляли комичности хвосту строя.
– Как вы на службе вообще держитесь с такой дисциплиной? – уже спокойно поинтересовалась я и, спустившись по лестнице, прошлась до стола, на который тут же поставила тарелку. – Вы на что надеялись, когда все вповалку отправились спать? Думаете, у меня не хватило бы смелости или силы перерезать вас по очереди, а то и оптом, пока вы мечтаете о звании, бабах и вкусной еде? У вас вообще мысль о карауле появлялась? Или чувство самосохранения атрофировалось на этапе присяги?
Бойцы все также смотрели вперед, выражая своими каменными лицами согласие и принятие моей критики в их адрес. Мирные зевали, понуро рассматривали площадку, занятую ими и их палатками, порой бросали на меня удивленный взгляд.
Наконец, в глазах Мишки появилась осознанность, понимание гипотетической опасности от того, что никто не остался дежурить ночью, когда в доме есть опасный субъект. Он обеспокоенно оглядел соратников, перевел взгляд на меня, надеясь прочитать в моих словах насмешку или хоть пару