«На кровати из ясеня, каштана и вишни, инкрустированной золотом и изумрудами, имеющей в основании шесть тысяч пружин», – хотела бы ответить Аня, но это была очень неудачная шутка.
– Где придётся, – ответила она, придерживаясь своей легенды. – Где тепло и тихо.
– Тогда тебе повезло, – сказала Берит. – У нас есть ещё одна кровать, и в ней как раз тепло и тихо. Оставим её?
– Конечно, оставим, – подтвердил Арне с неохотой. Это был не тот вопрос, на который можно было ответить по-другому.
Опять Аня почувствовала укол вежливости. Она понимала, что стесняет этих людей, но идти ночевать на улицу совсем не хотела.
Квартира состояла из двух комнат. В зале стоял раскладной диван, на котором спали родители Лукаса, а сам он ночевал в спальне на одной из двух широких кроватей. У Ани даже не возникло вопроса, почему кроватей две.
– У нас здесь такие правила, – обратился к ней Лукас. – Я сплю у дальней стены. Такие малявки, как ты, меня не интересуют, так что я переодеваюсь прямо здесь в любое удобное время, а ты, если стесняешься, иди переодеваться в ванную. Я уходить из комнаты не буду. Второе – никакого храпа, я сплю очень чутко, так что, если будешь мешать спать, накрою твою голову подушкой и придушу. Всё понятно?
– Да, а если будешь храпеть ты, то придушу тебя я.
– По рукам!
Лукас быстро забрался под одеяло и отвернулся к стенке. Аня отправилась в ванную, там, у зеркала, стоял Арне и срезал бритвой дневную щетину.
– Я вас не обременяю? – спросила она, хотя сама понимала, что этот вопрос глупый.
– Полотенце – вот, мыло – вот, – ответил он, когда закончил, и удалился.
Настолько страшную ванную она видела впервые. Плитка было старой, пожелтевшей, маленькая лампа под потолком давала совсем немного жёлтого света. В узких помещениях у неё появлялась клаустрофобия. Хоть она и понимала, что квартира для среднего класса самая обычная, но не могла заставить себя к чему-нибудь прикоснуться. Ане казалось, что, дотронувшись до занавески или ручки крана, она подхватит неведомую болезнь, заразится и сама станет как эти люди, живущие в таких ужасных условиях и даже не замечающие этого. У неё дома двенадцать ванных комнат, три из которых для обслуги, и площадь каждой – не менее двадцати метров, с широкими окнами и целым набором гигиенических и ароматических средств.
Душ, однако, оказался приятным, несмотря на окружающую обстановку. А вот мыло неожиданно едким. Оно сушило кожу, но очищало до самых костей. Казалось, оно должно смывать даже человеческие грехи. Она нежилась под горячей водой ровно столько, чтобы почувствовать себя чистой и одновременно не дать Арне и Берит повода думать, что она потратила слишком много воды.
Аня надела старую одежду, оставленную для неё на стиральной машине, и вернулась в комнату, где Лукас уже посапывал. Она подошла к окну и долго смотрела вниз, в очередной раз задумавшись о том, как такое могло случиться.
На улице