– Окажи мне услугу, – сказал он, поднеся ее руку тыльной стороной к губам.
– Какую? – голос Евы предательски дрожал.
– Ты как-то говорила, что увлекалась древними рунами.
Что?! К чему он клонит?
– Разве нет? – Шут склонил голову набок и прищурился.
– Э-э… да.
– Понимаешь, – Шут отпустил руку Евы и принялся шагать по чердаку легкой танцующей походкой, – я, кажется, влюблен. Но та девушка, моя избранница… Я не пойму, взаимны ли мои чувства, – он повернулся. – Ты ведь можешь спросить это у камней?
«Вот дура! – подумала Ева. – Опять размечталась… и с чего вдруг?! Ведь это было очевидно! Дура!»
– Могу, – мрачно ответила она и, отвернувшись к сушилке, сделала вид, что поправляет цветы, чтобы Шут не увидел, как от стыда пылает ее лицо.
Разложив растения сушиться, Ева с Шутом спустились в гостиную, где капитан уже снимал с огня чайник. Он заварил чай для себя и для друга. Ева же срезала несколько листьев с нондивера, оставшегося на столе, положила в свою кружку и залила кипятком.
– Раскинешь камушки, именинница? – напомнил Шут.
Радость, охватившая Еву в момент, когда в гостиной появился Шут, теперь сменилась нервозностью и раздражением. Может, он только ради того и явился, чтобы узнать правду о чувствах другой девушки? Уж лучше бы с ними был сегодня Сомбер! Он, конечно, большую часть времени молчит, зато красиво играет на лютне.
Ева достала из серванта синий мешочек, развязала его и протянула Шуту.
– Подумай о ней, вытяни три камня и дай их мне, – сухо скомандовала она.
Солнце уже скрылось за горизонтом, и на город опускались сумерки. Ева поглядывала на портрет, ожидая появления Дария, надеясь, что он развеет своим присутствием возникшее в воздухе напряжение. Шут все еще ковырялся в мешке, перебирая камни пальцами. Камушки звонко стучали друг о друга. Наконец он вытащил один, через некоторое время второй и третий – гладкие сиреневые аметисты.
Ева взяла первый, оценивая символ, начертанный на нем.
– Первый камень расскажет о твоих чувствах. Этот знак, – Ева показала Шуту символ, – говорит о серьезных чувствах. Не о влюбленности, не о похоти, а об искренней любви.
Ева сглотнула. Шут действительно кого-то искренне любит. Кого-то другого. Но разве можно было упрекать его в том, что он полюбил не Еву? Грудь сдавило, а на глаза навернулись слезы. Нет! Она должна взять себя в руки! Слезы для слабаков!
– Это настоящие чувства, которые… – Ева запнулась, но сделав усилие, продолжила: – … которые нужно беречь. За такую любовь стоит бороться.
Послышался смешок.
– Шут влюбился? – изумился Стром. – Ни за что не поверю! Ха-ха-ха!.. Не привирают ли твои камни, девочка?
«Хотелось бы», – вздохнула про себя Ева, ведь камни обычно давали верные ответы.
– Ну,