2. СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВОМ, ИГОРЯ СЫНА СВЯТОСЛАВОВА, ВНУКА О́ЛЬГОВА. ПЕРЕВОД ПАМЯТНИКА НА СОВРЕМЕННЫЙ РУССКИЙ ЯЗЫК[78]
ВСТУПЛЕНИЕ
Не до́лжно ли нам было, братья,
начать старыми словами
скорбных повестей
о битве Игоревой, Игоря Свято́славлича?
Начаться же той песне
по невзгодам сего времени,
а не по замы́шлению Бо́яна.
Бо́ян ведь мудрый,
если кому хотел песнь творить,
то растекался мыслию по́ Древу <Христа>,
серым волком по́ земле,
сизым орлом по́д облака.
Припоминали битвы —
первых времен усобицы,
тогда пускали
10 со́колов на стадо ле́бедей,
который достигал – и прежде песнь брал
старому Яро́славу, храброму Мсти́славу,
что зарезал Редедю
пред полками касожскими,
Красному Роману Свято́славличу.
Бо́ян же, братья, не 10 со́колов
на стадо ле́бедей пускал,
но свои славные персты
на живые струны воскладал,
они же сами князьям славу рокотали.
ПЕСНЬ 1
Почнём же, братья,
повесть свою от старого Владимира
до нынешнего Игоря,
что одолел ум твердостью своей
и возбудил сердца своего мужеством,
наполнился ратного духа,
навел свои храбрые полки
на́ землю Половецкую за́ землю
<p>74</p>
То почнут наю птици бити в поле Половецком.
Птици бити. – Вопрос о том, кто будет бить половцев, относится к сфере метафорического решения. Порядок перечисления птиц в диалоге Кончака и Гзы: сокол, соколич (сын сокола) – включает в себя утверждение, что половцев будут бить соколы, – возобновившие впоследствии поход на половцев Игорь и его сын Владимир.
Поле Половецкое – перевод с кыпчатского (половецкого) Дешт-и-Кыпчак – «поле Половецкое».
<p>75</p>
Рек Боян и ходы на Святъславля пестворца стараго времени Ярославля, Ольгова. Коганя хоти…
Рек – причастие пр. вр., м. р., ед. ч., им. п. «сказав» (Успенский сборник, 1971. С. 682).
Ходы – аорист ед. ч., 3-го л., диалектная форма (вместо ходи). Ср.: «А цто про сямозерци хедыле, есемо не платяце…» («Ходил к самозеричам, поскольку те не платят…») (Буров, 1986. С. 219, 220. Грамота № 131). Рядом с Бояном нет никакого Ходыны, и это видно, несмотря на его мнимое присутствие в современных переводах. В этом тексте ходыновым духом и не пахнет.
Пестворца – сущ. ед. ч., род. п. Форма ед. ч., им. п. (пестворьць), которая должна быть в соответствии с требованиями грамматики, – эта форма в данном контексте неприемлема из-за своей «невыразительности», так как она совпадает с вин. п., ед. ч. (пестворьць), а также с род. п., мн. ч. (пестворьць). Поэтому возникает трудность в разграничении субъекта и объекта действия; ходил ли на Святослава Боян-песнетворец, или Боян ходил на Святослава-песнетворца, или же Боян ходил на Святослава и песнетворцев.
В данном случае именительный (падеж субъекта) и винительный (падеж объекта) совпадают, поэтому употреблен род. – им. п. (падеж одушевленного субъекта).
Святослав – Святослав Ярославич. Он сверг своего брата Изяслава и захватил киевский престол, «желая болшее власти», по словам летописца. Он первый преступил отцовское завещание о престолонаследии. С резким требованием вернуть престол Изяславу выступил против Святослава игумен Киево-Печерского монастыря Феодосий. Имеются косвенные сведения, что против Святослава выступил и монах Киево-Печерского монастыря Великий Никон, которого историк М. Д. Приселков отождествил с митрополитом Киевским Иларионом, сподвижником Ярослава Мудрого, автором знаменитого «Слова о законе и благодати», а мы отождествляем также с Бояном «Слова о полку Игореве» (см. отдельное исследование «Боян» в настоящем издании).
Ярослав – Ярослав Мудрый.
Олег – сын Святослава Ярославича, Олег Тмутороканский, названный «Гориславичем» в «Слове о полку Игореве».
Пестворца… времени Ярославля, Ольгова… – Выразить понимание этого суждения автора о времени Ярослава и времени Олега современными словами можно, скорей всего, так, что Боян жил во времена Ярослава и Олега. Интервалы времени – Ярославово и Олегово – даны потому, что оба князя оставили по себе долгую память, по летописям – противоположную: Ярослав – добрую, Олег, наоборот, – недобрую.
Коганя (от когань) – кратк. притяж. прил. от сущ. коган (каган), титула великих князей Киевских X–XI вв. со значением «царь». Этот титул можно расценить как примету влияния авар и хазар на славян до призвания князей (об этом титуле см.: Чичуров, 1980. С. 90. № 153). Однако существовало южн. – русск. каганец и зап. – слав. kahan, kahanec – «жировой глиняный светильник»; «ночник» (Фасмер. Т. 2; Даль. Т. 2). Ср.: «Похвала кагану нашему Влодимеру. От него же крещени быхом» (Молдован, 1984. Стб. 168а). В древнерусских источниках слово «каган» («коган») известно только по отношению к Владимиру и сыну его Ярославу.
Титулом царя после Владимира I владел его сын Ярослав Мудрый, об этом свидетельствует надпись (граффито) в Софии Киевской: «В лето 6562 (1054) месяца февраля 20 успение царя нашего» (Ярослава) (Высоцкий, 1966. С. 39–41).
Хоти – сущ. ед. ч., род. – вин. п. (падежа одушевленного объекта, в данном случае – объекта любви царя). Им. и вин. п., ед. ч. – хоть, в данном контексте – «возлюбленный, любимец». Использован род. п. для обозначения одушевленного объекта (см.: Иванов, 1983. С. 284).
Коганя хоти – «царев любимца» (форма род. п., аналогичная разобранной выше пестворца).
<p>76</p>
Тяжко ти головы, кроме плечю; зло ти телу, кроме головы.
Кроме – Наречие «прочь, в сторону, вон; в стороне, вдали» (Словарь, 1991. Т. IV. С. 300). В данном случае задействовано второе значение: «в стороне, вдали». Контекст предложения подразумевает изгнанного Святославом великого князя киевского Изяслава, который находился вдали от Киева.
Голова – высшая власть, глава; в данном случае – изгнанный Святославом законный великий князь Киевский Изяслав.
Тело – метафора целостной Русской земли, Киевской Руси.
<p>77</p>
Солнце светится на небесе, Игорь князь в Руской земли. Девици поют на Дунаи. Вьются голоси чрез море до Киева. Игорь едет по Боричеву к Святей Богородици Пирогощей. Страны ради, гради весели… – Поющие девицы на Дунае – очевидная параллель готским девам, поющим на берегу Синего моря. Дунай – это крайние юго-западные пределы русских владений, где возможно, пели копья всадников войска Давыда. Но более вероятно, что Дунай – это ставший условным в народной памяти образ реки прародины славян, с которым в народном творчестве связаны события или переживания действующих лиц. В целом же – это эпическая гипербола торжества по случаю возвращения Игоря из плена, ее цель – внедрение идеи о царе-самодержце целостной Русской земли.
Игорь едет по Боричеву к Святей Богородици Пирогощей. – Церковь Богородицы Пирогощей была построена Мстиславом Великим в 1131 г. в Киеве. В Никоновской летописи сказано, что в этом году («лета 6639») «князи Рязанстии, и Пронстии, и Муромстии много половец побиша» (Карамзин, Т. II–III, 1991. C. 613, № 272; 291, № 256). Военные операции русских князей против половцев нацелены были на полное истребление их в южнорусских степях. В 1192 г. осенью, когда днепровские половцы откочевали на Дунай, русские решили «долбануть по врагу» и там, далеко от Русской земли: «надумали лучшие мужи из черных клобуков просить у великого князя киевского Рюрика сына Ростислава на половцев на Дунай» (ПСРЛ, 1962. В лето 6700). Игорь не был исключением в актуальных для жизни Руси княжеских замыслах, наоборот. Во время первого столкновения с половцами в походе 1185 г. воины Игоря «с зарания в пятк (в пятницу) потопташа поганыя плъкы Половецкыя». А что было потом, когда русские полки были окружены бесчисленными ордами «детей бесовых»? – «Были сечи Трояни, минули лета Ярославля; были плъци Олговы, Ольга Святьславличя… (перечислены времена крупных военных столкновений. – Л. Г.) То было в ты рати, и в ты плъкы; а сице и рати не слышано… Бишася день, бишася другый: третьяго дни к полуднию падоша стязи Игоревы». Можно себе только представить, сколько половцев было побито во время первого столкновения с ними, и затем, за время двух с половиной дней беспрерывной битвы. Игорь потерпел поражение, но цель была достигнута: его войско, «побарая за христьяны на поганыя плъки», начало освобождение русских земель – Волги, Помория, Посулия, Сурожа, Корсуни и «Земли Трояна», Тмутороканского княжества. При этом было истреблено максимальное количество врагов Руси. Именно Игорю принадлежат известные в то время слова: «Не дай Бог отказаться от похода на поганых: поганые всем нам общий враг» (Ип. лет.).
Нельзя считать, что слова укора Святослава, мысленно обращённые к Игорю и его брату Всеволоду: «Но нечестно одолесте: нечестно бо кровь поганую пролиясте», – связаны с тем, что они, якобы «звероломно» напали на половцев, захватили имущество и не пощадили их семьи. Нет! Святослав говорит, что они рано пошли на половцев одни, не создав для такого дела каолицию русских князей, пошли «себе славы искати». В то время как честное дело, по пословице, не таится. Таким образом, нечестно поступили по отношению к другим русским князьям, невежливо. В плену Игорь испытал сильнейшее «самоукорение» (раскаяние), которое Св. Отцы считают «началом спасения»: «Я по делам своим воспринял победу от повеления Твоего, Владыко Господи, а не поганская дерзость обломила силу рабов Твоих. Не жаль мне за свою злобу принять несчастья все, которые я испытал» (Ип. Лет.). Под своими злодеяниями Игорь подразумевает убийство мирных христиан во время междоусобных сражений, и ни слова о «нечестном» нападении на половцев.
Итак, исходя по-видимому из того, что цель похода была достигнута с трагическими последствиями для Русской земли, требовалась защита участников похода со стороны русской церковной иерархии, «стяжавшей в народе авторитет высшей нравственной силы», потому что в атмосфере «непрерывных междоусобных войн, правонарушений и вероломства… тот князь чувствовал себя в более твёрдом положении, права которого брали под свою защиту представители церкви и наоборот» (Карташев, 1993. С. 216), и что при этом состоялось покояние Игоря за его злодеяния в Русской земле, его возвращение обставлено вселенским ликованием, когда он едет по Киеву к храму Богородици Пирогощей, где он был, и это очевидно, прославлен вместе с другими участниками похода, князьями и дружиной. И сама «песнь» о битве Игоря с половцами заканчивается пропетой славой участникам похода. Нам предсталяется возможность показать событие церковного славословия XII в. светскому человеку в византийском храме г. Фессалоники в день памяти св. вмч. Димитрия Салунского. Единство церквей даёт право думать о сходстве обычая такого славословия. Хотя объектом славословия в данном случае был «свой эгимон» (градоначальник, сын Георгия Палеолога и Анны Дуки), но обычай этот, вероятно, мог распространяться и на других «доблестных мужей». Перед входом в храм эгимон обратился к народу с речью. «И вот, как только этот доблестный муж вступил в святой храм и обратился с молитвой к мученику, народ начал по обычаю славословить своего эгемона». Далее описаны особо торжественные обряды, подобающие этому дню, и «поистине ангельское пение» мужского и женского хоров, принимавших участие в прославлении мученика («Тимарион». X. 1986. С. 34).
