– Почему странная?
– Даже не знаю, как ее интерпретировать, но это не брачные и не любовные отношения. И не отношения между друзьями или коллегами. Какая-то скрытая связь, словно вас связывает общая тайна. Еще и сковывающая, ограничивающая Марину. Ну, как если бы ты ей сначала помог, а потом начал шантажировать.
– Скажешь тоже, шантажировать, – обиделся приятель.
– Да я просто, к примеру… – растерялся Артем. Он и сам не понимал, откуда, из каких глубин подсознания вырвалась последняя фраза.
Увидев, что между Мариной и Артемом зарождается чувство, Гарик поступил как настоящий друг – отошел в сторону, не стал мешать.
Всем вокруг, и самому Артему в первую очередь, казалось, что их общее будущее предрешено. Но, как говорится, хочешь рассмешить бога – расскажи ему о своих планах. На последнем курсе Артему предложили продолжить обучение в Сорбонне. Он уже собирался отказаться, чтобы не расставаться с подругой, но она какими-то правдами и неправдами сумела выбить Сорбонну и для себя. Мыслями они уже были в Париже, и тут неожиданно заболела бабушка Артема. Тяжело, страшно, безнадежно. О Париже пришлось забыть. Марина до последнего надеялась, что он передумает, но она требовала невозможного. В итоге ей пришлось уехать одной. Расстались они плохо – каждый считал себя непонятым и преданным…
В дверь постучали. Вихляя тощим задом, официант вкатил сервировочный столик. Ловко перехватив на лету бутылку, открыл вино. Плеснул в бокал на донышко и предложил Артему.
Еще бы пробку дал понюхать, хмыкнул про себя Артем, но игру принял. С видом знатока посмотрел вино на свет, покрутил бокал, считая «винные ножки». Затем сделал маленький глоток, причмокнул губами, глядя в потолок, и только потом важно кивнул.
Официант все не уходил. Наполнял бокалы, зачем-то принялся поправлять салфетки и цветы в вазе – имитировал усердие, напрашиваясь на чаевые.
И сколько нынче подают в «Кемпински»? Артем протянул пятисотку.
– Мерси, месье.
Лицо официанта осталось непроницаемым, но презрительно дрогнувшая губа была красноречивее слов.
Марина появилась лишь после того, как за официантом захлопнулась дверь. На ней была надета пурпурная туника. Макияж она смыла. Теперь вблизи он мог спокойно рассмотреть ее. Веки слегка припухли и покраснели – то ли плакала, то ли не выспалась, – наверняка из-за этого и надела черные очки.
Не садясь за стол, она опустошила протянутый бокал – четвертый за вечер – и в упор посмотрела на Артема. Раньше у нее не было такого взгляда – отчаянного, полного безнадеги.
– Почему