расскажу всю эту историю.
Пушкин. Яблочный Спас
Русское лето, лесная симфония —
мерин, телега, дорога, жара.
С дедом на вызов мы едем в Афонино,
редкие гости у них «фершала».
Рады сельчане,
встречают улыбками,
яблоки дарят – налив золотой.
Жёлтые капли под кожицей липкою
брызгают соком.
У деда запой.
В каждой избе наливают.
Обрадован,
дед пропадает надолго в сельпо,
Пушкина «Сказки» несёт мне наградою.
Бабушки нас провожают толпой.
Ель с укоризной качает макушкою,
мерин плетётся домой – кое-как —
и, вне сомнений, заслушавшись Пушкина,
с кладбища машет вослед вурдалак.
В бархате неба,
подсвеченный звёздами,
тает таинственный иконостас.
…Всех нас спасёт
Тот, которому воздано.
Тот, что для вечности
Пушкина Спас.
Конь
Детство Степанова прошло на тряской телеге,
которую тянул по лесным дорогам гнедой конь,
выданный государством деду Степанову,
работавшему фельдшером на селе,
для поездок к больным по окрестным деревням.
Машин в те годы на селе было мало, одни грузовые,
народ добирался в райцентр и обратно на попутках,
а иногда и пешком, отмахивая по грунтовке
километров двадцать-тридцать кряду.
Конь в селе был невиданной роскошью,
спаситель и кормилец, он никогда не филонил,
безропотно тянул то плуг, то гружёную телегу —
хотя деду полагалось использовать коня
только для медицинской надобности,
но конь об этом явно не догадывался,
а вот дедов заклятый друг, сельсоветчик Сыродеев,
прекрасно знал и часто сигнализировал куда надо.
Конь у Степановых был самый что ни на есть обычный,
гнедой масти, рабоче-крестьянской породы,
спал в хлеву с коровой и курино-петушиной командой,
в еде был неприхотлив и довольствовался малым.
Степанов хорошо помнил его бархатистую кожу,
масляно блестевшую на закатном солнце —
дед сажал голозадого внука на конский круп,
малыш заливисто верещал что-то своё, радостное,
а конь терпеливо ходил по кругу и шумно фыркал.
Лошади вообще-то существа пугливые,
с тонкой душевной организацией,
хотя испуг их вполне предсказуем —
одинаково нервируют их шумные собаки
и молчаливые лесные волки,
от которых однажды зимой на санях по снегу
пришлось удирать деду и внуку Степановым,
приехавшим в сосновый бор то ли за ёлкой,
то ли по какой-то другой надобности.
Дед отчаянно матерился и пел свою любимую:
– Когда б име-е-ел златые горы…
Конь храпел и нёсся по рыхлой колее,
ошалело