Wissenburg M. Political pluralism and the state: Beyond sovereignty. – Milton Park, Oxford: Routledge, 2008. – 223 p.
Wolff S. Approaches to conflict resolution in divided societies // Ethnopolitics papers / Exeter centre for ethno-political studies. – Exeter: Univ. of Exeter, 2010. – N 5. – 38 р.
Wolff S. Managing ethno-national conflict: Towards an analytical framework // Commonwealth & comparative politics. – L., 2011. – Vol. 49, N 2. – P. 162–195.
ЭВОЛЮЦИЯ ИНСТИТУТОВ, МОРФОЛОГИЯ И УРОКИ ИСТОРИИ. МОЖНО ЛИ ИЗВЛЕКАТЬ УРОКИ ИЗ ИСТОРИИ?
Два расхожих мнения о пользе истории для политики и политологии противоречат друг другу. Одно гласит: история учит только тому, что люди ничему у нее не учатся. Второе мнение высказал Цицерон: «Historia magistra vitae», история – учитель жизни, указывающий, что нужно делать и чего следует избегать.
Существует целый ряд наблюдений за тем, как человек «использует» историю. Биржевые аналитики строят временные ряды на основе курсов акций и других экономических данных для определения закономерностей колебаний на рынке. Метеорологи изучают климат для выделения природных и антропогенных изменений. Политологи исследуют возникновение и трансформации режимов и определяют риски для их устойчивости и шансы на стабилизацию. Все эти эксперты стремятся обнаружить в истории – не важно, идет ли речь о временных рядах протяженностью в десятки лет или о периодах, растянувшихся на века, – определенные модели для лучшего понимания настоящего или предотвращения проблем в будущем. Однако биржевые аналитики часто составляют неверные сценарии, метеорологи дают ненадежные прогнозы, а политологи хотя и достигли определенных успехов в описании трансформаций и интерпретации статистических данных, нередко делают ошибочные предположения.
Но повинна ли в этом история? С одной стороны, может быть, всякое настоящее настолько отлично от прошлого, что обращение к нему бессмысленно, и знание сегодняшнего мира не несет никакой пользы для познания мира завтрашнего. Это противоречит нашему жизненному опыту. С другой стороны, проблема может корениться не в самой истории, а в том, как мы за ней наблюдаем и что мы в ней ищем. В поддержку этой позиции можно привести два аргумента.
Во‐первых, не прекращаются попытки открыть «законы истории», чтобы с их помощью делать практические прогнозы. В малых масштабах эти «законы» формулируются в виде моделей транзита, в больших – приобретают универсальный характер, например, материалистическая теория смены формаций. «Уроки истории» привели в XX в. к жестоким системным трансформациям с чудовищными последствиями; тем большее сожаление вызывает тот факт, что эти «уроки» не подтвердились. В целом ошибочно то представление, согласно которому существует некий должный, предопределенный «генеральным планом» и, более того, предсказуемый ход истории [Popper, 1974]. Однако верно, что однажды случившееся событие может иметь далеко идущие последствия, как, например, принятие первой конституции в постсоциалистическом государстве. Понять влияние «тропы зависимости» [Evolution and path dependence in economic ideas, 2001, Margolis, Liebpowitz, 1995; Pierson, 2000] – не значит сделать ошибочные выводы, например, что в XX столетии неизбежно должны были возникнуть коммунистические государства, или в XXI в. демократия неминуемо будет распространяться на все новые территории.
Во‐вторых, те процессы, которые формируют настоящее (и тем самым прошлое – как «прошедшее настоящее» и будущее – как «приходящее настоящее»), протекают на разных уровнях действительности и с разной скоростью, как показал Фернан Бродель [Braudel, 1974] в трехуровневой структуре исторического времени. На уровне «времени большой длительности» («la longue durée») происходят сдвиги, зависящие, среди прочего, от взаимодействия географических и климатических факторов. На уровне конъюнктурного