– Вы покупали его не здесь? – В устах ювелира это прозвучало как вопрос, но ведь она уже сообщила ему это.
– Нет, в центре города. По-моему, этот магазин закрылся – он назывался «У Штейнера».
– Да, помню. Очень модное было место. Много тратили на убранство. Мы здесь стремимся к простоте. Я всегда говорю своим сотрудникам: в ювелирном магазине блистать должны изделия, и больше ничего. Если они хорошего качества, то нет необходимости выставлять их на бархате. Или находиться в центре города, где высока арендная плата и нет парковочных мест. Возможно, «У Вайнштейна» и не самый фешенебельный магазин, но мы-то не закрылись, и, как по мне, это уже хорошо.
– Значит, мое кольцо…
У него сделался грустный вид, но это была неискренняя грусть, продиктованная вежливостью, – как будто скончался его знакомый, которого он не очень-то жаловал при жизни, и он только делает вид, будто ему не все равно.
– Я не могу дать вам больше пятисот долларов.
Как удар кулаком в живот, хотя на самом деле Мэдди никогда никто не бил, ни кулаком, ни чем еще.
– Но мой муж заплатил за него тысячу долларов, и это было почти двадцать лет назад. – Она прибавила себе несколько лет, ведь сейчас ей тридцать семь, а замуж она вышла в девятнадцать. Но двадцать лет звучит солиднее, чем восемнадцать.
– О, в сороковых у людей был ветер в голове, не так ли?
В самом деле? В те годы она была подростком, хорошенькой девушкой, так что у нее точно был ветер в голове; для таких, как она, это естественно. Но Милтон был практичным молодым человеком, опасавшимся залезать в долги и умевшим делать инвестиции. Он бы не выбрал кольцо, не прикинув его стоимость в случае перепродажи.
Вот только Милтон никак не гадал, что оно вообще будет продано. И самый отъявленный циник на земле не ожидает, что кольцо, которое он покупает своей невесте на помолвку, продадут. Даже мужчины, которые ухаживали за Элизабет Тэйлор, считали, что останутся с нею навсегда[23].
– Не понимаю, как кольцо, стоившее в сорок шестом тысячу долларов, может сегодня стоить вдвое меньше. – Говоря это, она осознавала, как быстро от преувеличения она перешла ко лжи, как «почти двадцать», соответствующее действительности, превратилось в ровно двадцать.
– Если вам действительно хочется знать, я мог бы прочитать вам скучную лекцию о рынке подержанных бриллиантов и нормах прибыли. Порассказать вам о чистоте и огранке камней и о том, как меняется мода. Я с удовольствием объясню вам все это, но суть не поменяется – не могу дать вам за него больше пятисот долларов.
– Мы застраховали его на две тысячи, – сказала она. Так ли это? Впрочем, звучит неплохо. А может, дело в том, что она надеялась получить за него столько.
С тех пор как она ушла, Милтон выплачивал ей содержание, но этих денег не хватало, к тому же выплаты были нерегулярны, не привязаны