– Только бы попасть куда-нибудь, – пояснила Алиса.
– Куда-нибудь ты обязательно попадешь, – сказал Кот.
– Нужно только достаточно долго идти.
(Льюис Кэрролл, «Алиса в стране чудес»)
Когда Витя открыл глаза, над ним шелестела буйная зелёная листва. Низко склонившаяся прямо перед его лицом ветвь дерева напоминала гигантский полог над кроватью, однако жёсткая земля и впившийся в ребро древесный корень никак не создавали ощущение перины. Поморщившись, Витя повернулся, что стоило ему неприятной судороги во всём теле, и опёрся на локоть.
Всего в нескольких шагах от него на земле сидел со скрещенными ногами (в идеальном «лотосе», как Витя сразу отметил) смуглолицый человек в рясе. Он сидел боком к нему, однако сейчас, – по-видимому, когда Витя зашевелился и привстал, – он повернул голову и смотрел на него внимательными глазами.
Его возраст было трудно определить: подтянутое стройное сухое тело, сложенные внизу живота изящные кисти рук с длинными, как у музыканта, пальцами, смуглая гладкая кожа лица говорили о молодости, однако его обращённый на Витю взгляд создавал явный диссонанс. Тёмные, почти чёрные глаза, большие и красивые, с длинными, словно у женщины, ресницами, были глазами даже не старика, а человека, словно бы прожившего сотню жизней.
Даже нет. Знаете, есть такой расхожий интернет-мем: «смотрит свирепо, но в то же время грустно и с недоумением». Вот это своеобразное сочетание во взгляде лёгкого раздражения труженика, которого оторвали от важного дела, с мудростью и вниманием всё повидавшего на своём веку старичка-психиатра, как бы готовящегося произнести «Ну-с, батенька, как ваше самочувствие сегодня?», заставили Витю заговорить первым.
– Простите, – начал Витя, – Кажется, я помешал вашей медитации?
Он слегка наклонил голову, но не произнёс ни слова, продолжая изучать Витю взглядом.
– Я, похоже, спал, – сказал Витя, – Не помню, как я здесь оказался. Вообще не припомню этого места, ни как сюда попал… Вы здесь давно? Я здесь давно?
Собеседник приподнял бровь, вследствие чего на его лбу обозначилась едва приметная морщина.
– Порвалась времени связующая нить? – сказал он наконец, – Как мне концы её соединить?
– Ну да, – подхватил Витя, – Всё как у Гамлета. Или как с похмелья: ничего не помню и мало что понимаю… Так я здесь давно?
– Давно.
– А вы давно? – спросил Витя, – Вы когда пришли, я уже здесь был?
Собеседник смотрел на Витю так, словно бы произносимые Витей слова – «давно», «здесь», «был» – были неким подобием детского лепета или бреда. Ни дать ни взять, ослик Иа, которого Пятачок натужно пытается поздравить с Днём рождения: Витя отметил, что откровенно кислое выражение его лица особенно ярко контрастировало с его явной и притягательной красотой и выразительностью.
– Где я? – спросил Витя.
На лице собеседника отразилась новая эмоция: уголки губ поднялись вверх, но