– Неплохо.
Включил плитку – почувствовал идущее от нее тепло.
Хозяин зашел спустя три минуты, опасливо оглядывая Смибдорта.
– Чем могу помочь, офицер?
– К службе правопорядка Миллиона отношения не имею, – как пароль ответил Смибдорт. Сам он родился в одиннадцатом круге, и знал много такого, что людям в первых пяти кругах и невдомек. Те, кто попадал в лучшие условия, старались как можно скорее забыть прошлое, а те, кто оказывался в условиях хуже, выживали обычно с трудом.
– Надолго вам нужно жилье?
– Пару месяцев точно, свободно? Хор никого не поселит?
– Нет-нет, что вы! – мы с семьей сына живем в доме напротив, но вас это никак не стеснит, обещаю.
Давняя нелегальная схема, две семьи съезжались в одно жилье, а второе сдавали тем, кто скрывался от призыва в армию, искал уединения или открывал «безналоговый» бизнес.
– Я здесь буду просто жить.
– Оплата вперед, за месяц. Полторы тысячи рундов.
– Тысяча, – покачал головой Смибдорт. Торговаться он не любил, но это отводило чужие мысли об излишней состоятельности.
Хозяин втянул губы внутрь, отчего его желваки надулись, а глаза сощурились и покачал головой от плеча к плечу.
– Тайный подвальчик, вдруг пригодится, – стал он набивать цену. – Даже такой высоченный как вы, в случае чего, сможет пару часов там пересидеть.
– Вместе с мышами, – хмыкнул Смибдорт. – Слушайте, дам еще тысячу, если вы меня избавите от одной проблемки – еда. У вас семья большая, наверняка постоянно покупаете продукты и готовите. Приносите мне завтрак и ужин. Просто оставляйте на столе.
Хозяин что-то прикинул, добавил в копилку плюсов, что сможет ежедневно контролировать состояние жилья, и кивнул.
– По рукам, две тысячи рундов в месяц за жилье и еду дважды в день, – затем подмигнул, – порция, как у меня.
– Надеюсь, вы любите поесть, – дежурно улыбнулся Смибдорт и протянул две купюры.
– Скоро жена принесет ужин, до свидания.
Мастер встал у окна и открыл створку, уличный воздух с любопытством хлынул внутрь помещения, принося с собой запахи еды: кто-то жарил рыбу, кто-то тушил капусту, кто-то сегодня раскошелился на мясо хряка, воняющее при готовке, как паленая кошачья шерсть. Дорога была чистой и пустынной: ни трехколесников, ни автобусов, ни конных повозок, словно был не ранний вечер, а глубокая ночь. «Что ж, мне это только на руку». В тридцать третьем тысячнике восьмого круга, в отличие от соседних микрорайонов, не было ни рынка, ни крупного магазина, только пекарня да несколько овощных лавок, так что через него практически никто не ездил.
Закатное солнце подчеркивало каждую черточку Смибдорта, стоявшего в оконной раме, как живой портрет. Узкий аккуратный нос, серо-зеленые глаза с внимательным глубоким взглядом, чуть выступающий подбородок, покрытый негустой