Рутенберг успокоил его, и они направились на дачу. Заранее договорились, что рабочие должны ждать в боковой маленькой комнате на втором этаже за дверью с висячим замком. Гапон первым поднялся наверх и, убедившись, что в доме пусто, сбросил шубу и уселся на диван. Он неожиданно заговорил цинично и откровенно. Его уже не смущало, что участники готовящегося покушения на Дурново будут казнены, если Мартын раскроет Рачковскому это дело. Рутенберг узнал также, что его лицо известно полиции, и он будет схвачен при первом удобном случае.
Рабочие слушали, затаив дыхание, и, когда Рутенберг открыл дверь, за которой они находились, бросились на него. Увидев лицо знакомого ему товарища из «Собрания», Гапон понял, что попался.
– Дорогие товарищи! Всё, что вы слышали – неправда, – взмолился он.
Но рабочие были неумолимы. Они связали его верёвками, вывернув руки за спину. Он отчаянно вырывался. Рутенберг вышел из комнаты и спустился вниз на крытую стеклянную террасу. Он поднялся наверх лишь тогда, когда ему сказали, что Гапон мёртв, и увидел его на крючке вешалки в петле. Дикгоф-Диренталь, один из участников суда, попросил дать ему что-нибудь острое. Рутенберг вынул из кармана складные ножницы. «Этими самыми ножницами я ему обрезал волосы тогда, 9 января… а теперь ими же…», – с глубокой печалью сказал он. Этими ножницами и обрезали веревку. Его так и оставили висеть, только развязали и накрыли шубой.
Конфликт с руководством партии
1
На следующее утро Рутенберг приехал в Гельсингфорс, сообщил о своём прибытии и попытался составить заявление для газет. Вечером появился представитель от ЦК Зиновьев. Рутенберг рассказал ему о случившемся накануне и передал заявление. С нетерпением ждал отклика два дня. Наконец пришёл тот же Зиновьев с просьбой от члена ЦК Натансона предоставить товарищам самим отредактировать обращение в печать. Он также предложил ему немедленно выехать за границу. Рутенберг согласился с первым предложением, но уехать отказался.
В деревне, где его спрятали финские товарищи, он постепенно пришёл в себя, успокоился, полагая, что всё образуется и партия оценит его решительные действия. Первые признаки весны заявляли о предстоящем обновлении природы, которое ждали лес и поля вокруг. Он дышал напоённым влагой воздухом и пускался в недалёкие любимые им с детства прогулки.
Приезд через неделю члена Боевой организации Борисенко заставил его трезво взглянуть на своё положение. Посланник вернул ему переданные ранее вещи Гапона.
– Мартын Иванович, мне поручил Иван Николаевич сообщить Вам о решении руководства. Центральный Комитет отказывается заявлять о смерти Гапона. Он считает это Вашим частным делом. Поступайте, как хотите.
– Это несправедливо, – едва сдерживая гнев, произнёс Рутенберг.
– Увы, я лишь выполняю поручение. Ещё он удручён неудачами организации и арестом Савинкова в Москве. Он полагает, что произошло всё из-за того, что Вы нарушили правила конспирации.
Рутенберг вернулся в Гельсингфорс удручённым и ошеломлённым.