Подразделение находилось в горах уже больше трех суток. Бойцы передвигались только пешком, только ночью. Никаких костров для приготовления пищи, никаких ям-уборных, никаких обустроенных ночлегов. Днем люди просто растворялись в лесу и проводили в лежачем положении все светлое время суток. Они захватили с собой скудные пайки и запасы воды. Им было приказано не оставлять никаких следов – недостижимый идеал, к которому следовало стремиться.
После того как попавших в засаду бандитов уничтожат, полугусеничным бронетранспортерам Сд-251 потребуется не меньше часа, чтобы прибыть на место, круша густой кустарник гусеницами и ловко маневрируя с помощью передних колес. Каждый бронетранспортер вооружен пулеметом МГ-42, так что с их появлением огневой мощи будет достаточно, чтобы сдержать целую армию. Однако до тех пор предстояло напряженное ожидание, ведь никто не знал, сколько людей Бака скрывалось сейчас в окрестных лесах. Не исключено, что где-то совсем близко мог находиться крупный отряд, который поспешит сюда, услышав стрельбу, и застанет бойцов полицейского батальона уставшими после всего пережитого, с подошедшими к концу боеприпасами. Риск был большой, однако на него стоило пойти.
Раздался треск цикады. На самом деле этой цикадой был разведчик-босниец, затаившийся у тропы в ста метрах от места засады. Его сигнал означал, что партизаны – прошу прощения, бандиты! – подошли уже совсем близко. Присев на корточки, Салид взял на изготовку автомат. Его очередь станет сигналом, что пора открывать огонь. Салид снова всмотрелся в заросли, но не увидел ничего, кроме зеленых ветвей, качающихся на ветру, не услышал ничего, кроме тишины, опустившейся на лесную тропу. Кажется, слева донеслось беспокойное ерзанье пулеметчиков, занявших позицию за тяжелым пулеметом с бесконечной лентой патронов калибра 7,92 мм в руках, однако не было лязга передергиваемых затворов и щелчков предохранителей, ибо прекрасно вышколенные бойцы Салида держали оружие готовым к стрельбе, что позволяло сохранить десятки секунд тогда, когда это имело наибольшее значение.
Это был сон или видение? Наверное, видение. Сны несутся своими собственными безумными путями, зарождаясь на задворках сюрреализма – гротескные, искаженные образы, необычные краски, причудливые очертания. Людмиле Петровой снились только кошмары, местом действия которых были разрушенные города, населенные мертвыми детьми. А тут – видение, благодать, ухватившаяся за самую границу сознания, но все-таки полностью подчиненная рациональному мышлению, наполненная живым чувством.
Место действия – неизменно лужайка где-нибудь в идеализированной России. Погода – неизменно поздняя весна, неизменно дует теплый ветерок, неизменно повсюду яркие цветы, воздух наполнен их