Вместе с садом менялся и дом: за день или за два засияли по-новому стены, и трещины утонули в меловой белизне, как тонут в дымке пудры года. Исчезли пыль, пауки и крысы – последних по указанию мисс Эмили травили с особым тщанием, даже крысолова с флейтой приглашали. Он выволок из подвала мешок, в котором служанки насчитали три дюжины серых, поломанных трупиков.
Второй очередью появились столяры и маляры, плотники и прочий рабочий люд. Эти заполонили дом вонью красок и камфоры, хриплыми голосами, бранью и нудными песнями, от которых ломило в висках и тянуло в сон.
Слуги судачили, примеряясь к переменам. Доброхоты считали деньги, потраченные, как полагали, зазря. Леди Эмили терпела неудобства.
Но вот настал день, когда полностью помолодевший, словно бы ставший выше и изящнее, особняк раскрыл свои двери для посетителей. Впрочем, последних было не так и много, что несколько огорчало мисс Эмили, внушая престранное беспокойство и желание отправиться… куда-нибудь.
И золотая цапля, с которой Эмили теперь не расставалась, подталкивала к действию. Нужно было что-то делать.
Но что?
– Эмили, ты только послушай, какой ужас! – тетушка Беата выглянула из-за серого листа газеты. И охота ей читать? У самой Эмили в последнее время от чтения жутко начинала болеть голова. – «Невероятное происшествие на Хайгейтском кладбище…».
А розы ничем не пахнут.
Странно как. Вчера только тетушка жаловалась, что цветов чересчур много, и от их запаха у нее мигрень начинается, но Эмили не ощущала и тени аромата.
– Три могилы разграблены, тела похищены…
Наклонившись, Эмили коснулась носом бледного бутона Camaieu. Ничегошеньки.
– Куда только полиция смотрит?
А если потянуться к Empress Josephine, чьи темно-розовые чашечки желтеют к серединке, и оттого становятся похожими на странные глаза? Они следят за Эмили! Они знают, что Эмили ничего не делает!
И опять же, глаза эти напрочь лишены запаха.
Как интересно…
Эмили поднялась, отложила книгу, которую по старой привычке всюду носила с собой, и шагнула к раскидистому кусту дамасской Kazanlink.
– Уму непостижимо. Кому понадобились мертвецы?
– Анатомическому театру, – ответила Эмили, стряхивая с цветка пчелу.
А прежде она, кажется, боялась пчел…
И зачем она про театр сказала? Откуда знает? Ниоткуда. Просто знает.
– Эмили, ты совершенно невозможна! – тетушка мигом отложила газету, бросив ее на столик. – Зачем ты мучаешь несчастную розу?
Мучает? Эмили просто хочется услышать запах. Она ведь помнит, что розы должны пахнуть, по-разному, но все равно красиво. А они, как назло, таятся.
И от легчайшего прикосновения осыпаются лепестками.
Розы очень хрупкие. Люди тоже.
Откуда Эмили это