– Да, извини, это моя бывшая одноклассница…
– А, послешкольный рецидив. Понимаю… И очень сочувствую, серьезно, но больше ничего нигде нет. Я бы узнал.
– Спасибо и на этом.
– Да без проблем, старик, давай звони в любое время, а то, может, пивка попьем…
– Как-нибудь обязательно. Я…
– Ладно, бывай!
Глава 10
В мире существует два типа людей. Одни, когда привычный мир вокруг них рушится, берут всю вину на себя и часто ломаются, не выдерживая такого груза, вторые же перекладывают всю вину на других и, зачастую, идут физически уничтожать вероятную причину катастрофы.
Ханс Хафель принадлежал к первым и поэтому уже давно всматривался в свинцовую воду ноябрьской Москва-реки. Вода была далеко внизу, она медленно ползла темной зыбкой массой, и в ней тускло отражались оранжевые уличные фонари. Было темно и холодно. Ханс перелез через высокий парапет и стоял на узком карнизе, вцепившись руками в ледяные перила. Он уже три раза пытался заставить себя разжать онемевшие руки и каждый раз, в самый последний момент, лишь крепче вцеплялся в обжигающе холодный металл. Но оставалось недолго, он это прекрасно осознавал, еще несколько минут – и непослушные ладони разожмутся сами. И все кончится. Перед глазами плыли разноцветные круги, они сливались и перемешивались, в висках стучало, во рту стоял неприятный металлический привкус…
Настя. Как на яву Ханс увидел ее милое лицо, руки, почувствовал ее запах. Два года счастья, два года полной уверенности, что вот она его половинка, нашлась в холодной и мрачной Москве, что не зря он оставил тихий и провинциальный, но такой родной Кобленц и приехал в жутковатую Россию.
Дела тогда шли хорошо, да все шло хорошо. Даже слишком. Ханс работал в представительстве известной фармацевтической компании, потихоньку привыкал к русской зиме и был весьма доволен жизнью. А потом он встретил мечтательницу Настю. Просто случайно столкнулись на улице, причем в самом прямом смысле: она, как всегда, шла задумавшись о чем-то своем, он по дороге в офис просматривал утреннюю газету. Она даже разбила коленку, отлетев от его твердого плеча в единственное дерево на проспекте. Так и завертелось: сначала кафе, потом театры, пару раз ресторан, первый их секс. Такой трогательно целомудренный и прекрасный. Нет, не секс – любовь. Это уже была любовь. Потом ЗАГС, все скромно и со вкусом, смешные немцы из глубинки и интеллигентная семья коренных москвичей. Домашний борщ, тихие совместные вечера, дача… И вдруг… Эта тварь: немолодая, потрепанная жизнью колумнистка из задрипанного модного журнала, стриженная почти под ноль, пропахшая табаком матершинница. Узкий лобик и очки, и… неожиданное восхищение Насти. Дьявол! Да она с нее глаз не сводила, Зоя – то, Зоя – это, поздние чаепития и визиты в редакцию.
А потом у него была