Состав влетел на станцию и плавно остановился, открылись двери, и Вал вместе с потоком пассажиров вышел на открытую платформу. Холодный ветер освежил и успокоил его, он совершенно отчетливо понял, что если сейчас не доведет начатое до конца, просто развернется и уедет, в следующий раз решиться будет еще труднее, если вообще возможно. И тотчас, как будто кто-то повернул выключатель: сумбур в душе Вала улегся, вернулась привычная рациональность и четкость мышления.
И все-таки, когда он остановился напротив непримечательной двери восьмидесятой квартиры, предательское волнение вернулось. Но отступать было поздно – палец уже лег на кнопку звонка. Дребезжащий звук гулко прокатился и замер где-то в панельной глубине квартиры. Довольно долго ничего не происходило, потом за дверью послышались чьи-то шаркающие шаги.
– Кто там? – голос принадлежал женщине, явно не молодой и был каким-то усталым и бесцветным.
Вал чувствовал, что его пристально рассматривают в подслеповатый дверной глазок.
– Я, собственно, по поручению… У нас встреча класса… – Вал смешался и запнулся. – Маша Горцева не здесь живет?
Какое-то время за дверью было тихо, потом загремел, открываясь, замок.
– Входите, – на пороге стояла бледная женщина средних лет с тусклым, увядшим лицом, – что вам нужно?
– Понимаете, – Вал вошел в полутемную обшарпанную прихожую, – понимаете, у нас встреча выпускников – десять лет уже прошло. Мне в школе дали адрес, а я тут живу недалеко.
Вал без запинки выложил легенду, заготовленную утром. Женщина молчала и только как-то слишком уж пристально смотрела на него, потом печально вздохнула и не говоря ни слова вышла в комнату. Минуту спустя она вернулась и протянула Валу какой-то небольшой плоский предмет, завернутый в газету.
– Я Машина тетя… Маша пропала четыре года назад. Найти не смогли. Ничего. Возьмите, мне почему-то кажется, это именно для вас осталось… Не думаю, правда, что вы отнесете это в школу, – она горько усмехнулась. – Теперь идите. До свидания.
Вал не помнил, как оказался на улице, он очнулся стоя посреди двора, судорожно прижимая к груди сверток. Непослушными пальцами он сорвал обертку. Это был портрет Маши, вернее фотография, вставленная в тонкую простенькую рамку. Маша спокойно и немного грустно смотрела на Вала, широко раскрытые глаза были серьезны и полны жизни. Редкие снежинки падали на прозрачный пластик фоторамки и не таяли.
До этой минуты Вал не отдавал себе отчета, насколько ему было нужно отыскать Машу, или хотя бы узнать, что у нее все в порядке. И к чему он был совершенно не готов, так это к подобному повороту событий. В голове было пусто, он шел, не разбирая дороги,