Ему так бесприютно, что Соню, словно холодным облаком, накрывает всеобъемлющей жалостью, – жалостью материнской, замешанной на безусловном принятии и самопожертвовании. Пронзительное чувство бьётся подранком где-то под сердцем.
«Гладить и гладить по голове, целовать в висок и жалеть, дать ему живительного тепла, спасти, вытеснить необъяснимую жестокость своей любовью и состраданием».
– Я хочу сырок, – произносит Соня.
– Сырок? – оживлённо переспрашивает мужчина. – Хорошо. Пойдёмте, купим сырок. Ванильный, да?
– Да, – Соня поднимает глаза, и на её измождённом лице мелькает слабая улыбка, которая тут же гаснет.
…Они доходят до супермаркета. При их приближении стеклянные двери призывно раздвигаются, приглашая войти. Внутри ярко горит свет, ходят с тележками люди, и Соня резко отшатывается.
– Идёмте, – говорит мужчина, крепко стискивая её руку.
– Я не пойду, – говорит она, упираясь. – Тут подожду. Ладно?
Он пристально смотрит ей в лицо. Взволнованно произносит:
– Леди… я застану Вас здесь, когда вернусь? Так ведь?
Открытые настежь двери ждут.
– Да, – коротко кивает она. И снова её лицо озаряет блуждающая улыбка – только на полсекунды.
Нервно моргая, он отпускает её руку и напряжённо следит за реакцией: кажется, ждёт, что вот сейчас она рванёт с места в карьер и диким мустангом ускачет в прерию. Но Соня делает шаг к поручню, установленному на крыльце, и, взявшись за него по-детски – рука к руке, – застывает статуей.
– Не бойся, – говорит она грустно, – я буду ждать тебя, сколько потребуется.
– Ладно. Ну… ладно, что ж.
Мужчина неуверенно заходит внутрь, – прозрачные двери сходятся за спиной. Сквозь стекло видно, как, огибая тележки и покупателей, он бежит в молочный отдел, будто речь идёт о жизни и смерти, а не о банальном сырке, – ванильном сырке, для Сони.
Она стоит снаружи, держась за холодный, покрытый облупленной краской поручень, ограничивающий съезд. Рядом за тонкий кожаный поводок, неравномерно покрытый узелками, привязана собачка, – лохматая, маленькая, черно-белого цвета, с немигающими блестящими глазками. Она то ложится, то вскакивает, с нетерпением ожидая своего хозяина и переминаясь с лапы на лапу. Так же, как и Соня ждёт своего.
Вот мужчина подбегает к кассе, встаёт в очередь из двух человек и нервно пританцовывает на месте. Как назло кассирша работает медленно, и первой стоит женщина с целой тележкой товара, а за ней – сгорбленная старушка, которая даже двигается неторопливо, – так всегда бывает, когда сильно спешишь.
Соня сжимает руки. В голове всплывает,