И открыл дверь
По стёртым ступенькам мы поднялись к дежурному. Тот без единого слова выпустил нас на мокрый асфальтовый двор.
4. Когда Камифурано был ещё жив
2 августа 1992 года
Японская Социалистическая Республика (Хоккайдо)
Центр острова, закрытый город Асахикава-12 (он же Камифурано)
Поезд гремел вдоль побережья. Справа – стена лопухов, серая полоска шоссе, а дальше – голубой простор залива Утиура. Слева поросшая лесом гряда холмов. Иногда проскакивают городки с рифлёными плоскими крышами.
Я пытался вспомнить покойного.
Как он погиб, мне было всё равно. Рано или поздно Москаль-Ямамото это узнает и сообщит. Или скажут по новостям. Разве что любопытно, где его и как его похоронят? Будет ли это православный обряд или буддистский? Я не знал, на какой из религий он остановился.
Похоже, Воробьёва значила для меня больше чем Пачин. Потому что мне вспомнился не новосибирский период нашего знакомства, а лицейские времена, когда мы жили на Саппоро, а будущее казалось пусть не безоблачным, но интересным.
Первый день наших первых летних каникул. Пачин стоял на пороге со стопкой листовок и громко возмущался. Москаль-Ямамото рядом, руки в карманах, с сумкой на ручной тележке. Он, как обычно, высмеивал.
– Ты что, японцем заделался?– Антон Кэндзабурович почесал живот под рубашкой.– А ну-ка, предоставь родовую книгу.
– Я демократ. А ты только и умеешь, что умничать!– одна рука Пачина жестикулировала в сторону Москаля-Ямамото, а вторая размахивала листовками.– Ты бы лучше не языком, а мозгами пошевелил? Вот сколько русских специалистов на Хоккайдо? Несколько десятков тысяч, верно?
– Двенадцать тысяч согласно штатному расписанию. Но ты креолов не посчитал.
– Не важно. На почти пятимиллионном острове Хоккайдо – двенадцать тысяч русских. И в каждой школе второй язык – неприменно русский. Не немецкий, не английский. Не говоря о языке коренных жителей, народа айну.
– А что, айну кто-то обижает?
– А вот если бы твой язык запретили – ты бы обиделся?
– Но тащемта ты это и хочешь сделать.
– Никто не собирается ничего запрещать! Просто русский язык занял слишком много места. Он везде! Нужны и другие. Например, где хоть одна школа, где вторым языком был бы язык айну? Ни в Саппоро, ни в Немуро, ни в Вакканай, ни в самой глухой деревне вы не найдёте такой школы. Понимаешь? Нигде! Айну по прежнему угнетены.
– Причём угнетены настолько, что один из них вторым секретарём в ЦК заседает.
– Это не равноправие. Это советская национальная политика.
– Вот! А было бы равноправие, он бы так и собирал мусор в родной Ивамидзаве.
– Мы должны бороться за права меньшинств,– Пачин, не переставая говорить, попытался сунуть листовки двум девушкам из выпускного класса,– Которые угнетены.
– Лучше бы ты за православие боролся,– Москаль-Ямамото звенул и сощурился на солнце,– Сейчас это модно. Батюшки каждый день по телевизору выступают.
– С православием