Дверь в стене, огораживающей владения скриплеров, распахнулась, и внутрь толпой повалили люди в черных доспехах.
Генри заметался, пытаясь решить, как лучше поступить. Но он думал слишком долго – пятеро людей Освальда уже бросились на него, и он сразу понял: это не деревенские жители, а умелые воины из башни. Не прошло и трех секунд, как он лежал на земле лицом вниз, чье-то колено упиралось ему в спину, а еще четверо просто сели ему на ноги и на руки – не вырвешься.
Он неудобно повернул голову, пытаясь вдохнуть сквозь забитый землей нос, и увидел, что остальных так же бросили на землю, сбежать успели только скриплеры. Светляки погасли, сад теперь казался безжизненным и темным.
В ушах так звенело от паники, что Генри не сразу понял: кто-то тихонько дергает его за воротник. Он повернул голову в другую сторону: из-под корней дерева выглядывала голова Пала. Генри даже не думал, что кто-то может выглядеть таким несчастным.
– Это ведь не ты? – тихо спросил Пал. Генри непонимающе нахмурился, и Пал развернул перед ним лист бумаги. – Кто-то из вас сунул вот это под дверь в сад, уже когда был внутри, иначе бы не сработало. Что же нам теперь делать?
Генри прочел – и ему показалось, что сердце у него застыло, будто королева льда сжала его своей холодной рукой.
На листе было написано: «Приглашение для Освальда и его армии».
Глава 10
Крах
Звуки долетали до него, как сквозь толстое одеяло, – треск факелов, которые теперь заливали поляну ярким злым светом, чьи-то всхлипы и бормотание вдалеке. Генри лежал, не замечая тяжести навалившихся на него людей, и приподнял голову, только когда услышал тяжелые, слишком хорошо знакомые шаги.
Освальд был одет так же, как утром в деревне. Капюшон чуть колыхался от ночного ветра, железная маска отражала огни факелов. Он подошел к столу, уставленному чашками и тарелками, и вдруг одним движением снес их на землю, ударил носком сапога чашку, она отлетела и разбилась о ствол дерева. Никто из его людей даже не вздрогнул. Их становилось все больше, они заполнили весь сад и теперь бродили, не зная, чем себя занять.
– Всем стоять, – приказал Освальд.
Воины замерли – каждый в той позе, в какой был. Дышать вдруг стало легче, и Генри понял: встали и те, кто прижимал его к земле.
– Кроме тех, кто держит пленников, – торопливо исправил себя Освальд, и те сели обратно.
Генри за две секунды свободы даже не пошевелился, он был слишком поглощен мыслью: кто-то пустил Освальда в сад, кто-то из тех, с кем он пришел сюда, с кем убежал из деревни, устроил представление, победил пилильщика. Один из них – предатель.
Обитые железными пластинами сапоги, вдавливая в землю раскрошенные куски печенья, направились к нему. Освальд негромко приказал что-то, и Генри вздернули на колени. Пятеро воинов надавили ему на плечи и на ноги, чтобы не смог встать, хотя он даже не пытался.
Теперь