Она здесь уже третий раз. И она терпеть этого не могла. Не потому, что ей не нравилось слушать, как учит доктор, а потому, что сюда пускали только мужчин. Ей приходилось надевать форму, чтобы попасть сюда. Брюки, рубашку, куртку. Приклеивать фальшивые усы, сделанные из ее собственных волос и воска.
У входа в здание она сплюнула. Чтобы еще больше походить на других.
Итак, вот оно. Ей нужно пройти в узкую дверь, мимо людей из Академии. У цирюльника[21] на входе ужасная прическа, волосы, прикрывающие уши, как у прусского дворянина. Он стоял со списком с именами и вычеркивал имя каждого входящего. В этот раз все будет лучше, чем в прошлый. Она не должна больше совершать ошибок. Она постоянно думала про тот платок.
– Ваше имя? – спросил цирюльник, загородив вход.
Мадам Кригер подняла глаза.
– Кригер, – ответила она и посмотрела вокруг, как будто она совсем не нервничала.
– Вы были здесь раньше, – заметил цирюльник. – А почему вы интересуетесь хирургией?
– Я морской офицер, – ответила она. – В море мне пришлось справляться самому. Переломы костей и порванные связки. Я ходил по морям с принцем Фредериком.
Последнюю фразу она произнесла, чтобы произвести впечатление. И потому, что никто не стал бы лгать о таких вещах.
– С принцем Фрицем, хорошо, – сказал цирюльник, и его взгляд задержался на ней и на ее тонких усах.
Он переступил на другую ногу и посторонился, чтобы дать ей пройти.
Она задержала дыхание, проходя мимо него, и шагнула в зал. Он был уже заполнен людьми. Она села в заднем ряду. Передние заняты опытными докторами с морщинами на лбу и в очках и молодыми студентами-медиками, желающими взглянуть, как обстоят дела в реальном мире. Ходили слухи, что сегодня профессор превзойдет самого себя.
Она посмотрела на помост в середине. Стол покрыт белой тканью, похожей на скатерть или простыню. В зале воцарилась тишина. Через секунду он вышел вперед, как победитель на своем поле. Черный пиджак, белая рубашка.
– Четыре часа, – возвестил врач и поднял четыре пальца. – Четыре часа изменили наш мир. За четыре часа изменились представления о хирургии и лечебном деле. Копенгагенское сражение второго апреля 1801 года было не только началом конца Дании как королевства, но и началом нового способа вести войну. Единственное благо, которое принесли нам две тысячи жертв бомбежек лорда Нельсона, – проникновение в самую суть хирургии. В часы битвы и после нее я узнал о ранах, увечьях и способностях человеческого тела больше, чем когда-либо в бытность ротным хирургом и в высшей военной школе. Я – Беньямин Горовиц, доктор и профессор анатомии и хирургии, и сегодня мы, господа, узнаем, как можно не только спасти жизнь, но и улучшить ее с помощью науки.
По залу пробежал шепот.
Именно в этот момент подошел помощник с ящиком, завернутым