Я закивала, понимая, что он имеет ввиду. А когда мы подошли вплотную ко входу, зацепилась за тканевый отрезок, помогла себе ногой, немного подпрыгнув на заботливо подставленной отцом руке, и забралась на крышу шатра, щурясь от яркого солнышка, подпекающего даже через всевозможные отцовские и вольтеровские барьеры.
Это было нашей особой забавой: с его стороны – разрешением на то, что невозможно было другим, а с моей – очередной беззаботной радостью, которая делала моё детство по-настоящему счастливым.
Дальше нужно было пробраться до дыры в центре шатра над специально затушенным папой костерком, дождаться его сигнала – им служила его чёрная макушка на центральном кресле, видимом с моего ракурса, и, наконец, запустить руку под ткань в дыре и нащупать специально закреплённый отрез ткани, чтобы ловко нырнуть, обязательно тихо мявкнув, перевернуться и проехать по своеобразному гамаку вниз, зависнув прямо над головой папы.
На этот раз я оказалась над сурово щурившимся Князем, который наш с отцом план не оценил, да и сам Варг напрягся, готовясь отбивать меня у злого нового Альфы.
– Принесите маленькой Альфе покушать, – вернул голове нормальное положение Вольтер, – остальных прошу не отвлекаться.
Планировка здесь изменилась не так сильно, как могла бы при управлении Фила. Однако, стоящий на постаменте «трон», который не использовал, но и не убирал отец, был накрыт плотным покрывалом, будто бы чтобы не мозолить глаза, в то время, как множество отдельных столиков для Альф соединились в один длинный и широкий, отчего волки совсем неохотно усаживались по своим местам.
– Быстрее, – поторопил их Феликс, отчего на нём оказалось не менее сотни чёрных глаз.
Его это конечно же не смутило, однако даже я почувствовала его злость – я смогла потрогать рукой его ореол силы, если бы свесилась из гамака.
Усаживались все принципиально подальше от Князя и ближе к довольному Варгу, «случайно» оказавшемуся в обществе всех трёх волчиц. И завидовать ему никто не спешил, потому как одна из них поджимала морщинистые и сухие губы, переминая ими так часто, что было немного неприятно. Второй была её дочь – та, кого мы встретили в «клубе по интересам», когда пришли за Гаспаром. А третью я знала очень давно – она, даже по запаху, задержалась в покоях отца даже дольше моей мамы и планировала остаться там ещё надолго.
Именно она и начала разговор, ядовито-сладко пропев:
– Вам стоит быть с нами помягче, Лорд Вольтер! Разве мы вас чем-то расстроили?
Смотрела она ему в глаза, отчего я не сдержала рычания. Прямое неподчинение. Все направили внимание на меня, однако проигнорировать слова Фила не смогли:
– Ваш Альфа уже поправился, Леди Амстред? – его голос был холоден, но в нём чётко проскальзывало ехидство, – могу напомнить вам то, чем закончилось прошлое сопротивление.
Две другие волчицы не сдержали довольных смешков, глядя на обескураженность третей. Но не долгую – она пошла другим способом: