И откуда он мог предположить, что ей так нравится «Вишневый сад»? Она с удовольствием отправилась бы в театр. Хоть сейчас. Но…
Нина вопросительно взглянула на Рудольфа.
А маленький робот до сих пор мелькал своим разноцветным дисплеем, механически помахивая исчезнувшему гостю ручкой-присоской в знак прощания.
Страницы на ладонях
Где-то неподалеку от маленького городка Безлунный раскинулись живописные ломтики гор. Одни были высокие и укутанные сочной махровой зеленью, а другие – серые и скалистые, с которых можно было легко сорваться в пропасть. Каждое утро и каждый день эти самые горы ласково обнимало жаркое солнце, а облака медленно и монотонно проплывали над ними, будто засыпая на ходу. А внизу плескалось задорное море, чьи волны пытались отчаянно дотянуться до самых верхушек недосягаемых гор и всякий раз терпели поражение.
Была там и серая гора Первоцвет, напоминающая лепесток неведомого цветка, и у подножия этой горы стояла небольшая библиотека. С виду обычное прямоугольное двухэтажное каменное здание с темными вкраплениями. Крыша, покрытая черной черепицей, широкая железная дверь с кольцом посередине вместо ручки, маленькие окошки, наблюдавшие уже более тысячи закатов и рассветов – эта библиотека не выглядела такой уж и лучезарной по сравнению с общим пейзажем.
Ей было более десяти веков, и она повидала уже достаточно за это время. А время, как известно, никого и ничего не щадит. В этой библиотеке хранились древние книги – мемуары философов всего мира, в которых они рассказывали о себе, размышляя о смысле жизни и о многом, что происходило на планете, а может даже и за ее пределами. Какие-то были привезены еще из расцветающей Атлантиды, а другие – дар от представителей загадочных цивилизаций, о которых жители Безлунного и ведать не ведали. О некоторых книгах вообще ничего не было известно.
Читатели редко захаживали сюда, обычно только те, кого интересовала философия, а таких было ничтожно мало. Простым людям были совершенно неинтересно лазать по горам, чтобы забивать себе голову туманными изречениями, ведь куда прозаичнее заняться своими повседневными делами: стиркой, починкой старой прохудившейся одежды или приготовлением пищи в какой-нибудь местной харчевне.
А почему? Наверное, потому что в веке Затерянных дум люди стали меньше размышлять о смысле жизни. Им это было не нужно. Их даже больше не волновала красота огненного заката и пение птиц, они полностью сосредоточились на свершении своих призрачных идей. Кто-то хотел построить башню, которая достигла бы самой Луны, а кто-то мечтал о том, чтобы подчинить своему влиянию непокорное море. Сколько людей, столько и призрачных идей.
Семидесятилетний