И если они правы, нам придется отвечать за собственные поступки, не только уже совершенные, не только те, что мы задумали, но пока не совершили, но и за те, которые в принципе возможны, но, как нам кажется, никогда совершены не будут. Разве ты никогда не думал о своем враге: «Чтоб ты сдох, проклятый»? Не воображал, как сбрасываешь его в пропасть или наезжаешь на него колесами автомобиля? Ты думаешь, что это игра воображения. Но все, что возможно в принципе, осуществляется – в другой эмуляции. Все, что в принципе невозможно, осуществляется тоже, и ничего с этим не сделать, кроме как…
Я сейчас перейду к этому «кроме», Джузеппе, и ты поймешь, что имел в виду Вериано, когда говорил тебе… Давай я буду последовательно… Хорошо? Не перебивай меня, пожалуйста. Да, ты меня все время перебиваешь своим взглядом, не смотри на меня, смотри… скажем, на эту чашку. Вот так.
Однажды мы с Джанни разговаривали о том, как жили раньше. До нашей встречи. Мы часто вспоминали прошлое – нам казалось, что в прошлом мы скрывались от будущего. Вспомнили, как в начале девяностых случайно оказались в один вечер на премьере в опере, давали «Полиевкта» Доницетти, это мы оба помнили одинаково, а остальное… Тенор, как я помнила, не взял в первом акте верхнюю ноту, и свет в антракте зажегся при гробовом молчании зала, а Джанни уверял, что тот же тенор на том же спектакле взял ноту великолепно, и ему устроили в конце акта овацию, трижды вызывали на сцену… Понятно, сначала мы решили, что это были разные представления, сравнили числа… нет, это было в один вечер, у меня даже программка сохранилась, я всегда их храню, люблю время от времени перебирать… Джанни, конечно, программку не сохранил, билета тоже, доказать он ничего не мог, но нашел запись в дневнике… да, именно за то число. Более того, мы одинаково помнили, как перед началом спектакля одному из зрителей в первых рядах партера стало плохо, это был седой старик, он стал задыхаться, и его вывели… мы оба это помнили, и не могло же такое произойти на двух представлениях подряд… то есть, могло, конечно, но так мало вероятно…
Когда мы об этом вспоминали, Джанни сказал мне, что мы, скорее всего, живем в разных эмуляциях. Я уже знала, что это такое, Вериано мне столько раз объяснял… «Нет, – написала ему я, – это невозможно». «Но это, по-видимому, так, – ответил Джанни. – И с этим придется смириться». «Нет! – сказала я. – Никогда».
* * *
– Я не перебивал тебя, верно? – сказал я, когда Лючия неожиданно замолчала – наверно, чтобы перевести дух. – Я даже старался на тебя не смотреть, хотя это было трудно: знаешь, довольно часто приходится смотреть человеку в глаза, чтобы понять, насколько он…
Я помедлил.
– Насколько он адекватен, –